Серебряное кресло (с иллюстрациями)

Льюис Клайв Стейплз

Они вошли в дверь, которую раньше не заметили, и, к своей радости, увидели, что там – не темнота, а довольно светлый коридор. Открывая двери наугад, они нашли в одной комнате воду для мытья и зеркало.

– Он даже не предложил нам помыть руки, – сказала Джил, утирая лицо полотенцем. – Эгоист и свинья!

– Может, вернёмся, посмотрим, как действуют чары? – предложил Юстэс.

– Да ну его! – фыркнула Джил. – Ещё смотреть! – Но всё-таки ей было немного любопытно.

– Нет, вернёмся, – сказал Хмур. – Мы можем узнать что-нибудь новое. Я уверен, что королева – колдунья

и наш враг. Да и эти подземцы того и гляди нас прибьют. Здесь просто пахнет опасностью, ложью, колдовством и коварством. Надо быть начеку.

Они вернулись и тихонько вошли в ту комнату, где ужинали. Рыцарь сидел в странном серебряном кресле; он был привязан за лодыжки, колени, локти, грудь и пояс. На лбу его выступил пот, лицо исказила мука.

– Входите, друзья, – сказал он. – Припадок ещё не начался. Только потише, я сказал камергеру, что вы уже спите. Ну вот, я чувствую, подступает. Быстро! Пока я ещё владею собой. Когда наступит припадок, я буду просить, умолять, чтобы вы освободили меня от верёвок. Не слушайте меня. Ожесточите сердца, закройте уши. Пока я привязан, вы в безопасности. Но если я встану, ярость моя выльется наружу и, – он вздрогнул, – я превращусь в змея.

– Не бойтесь, мы вас не отвяжем, – сказал Хмур. – Мы вовсе не хотим пострадать от безумца или змея. – И шёпотом добавил своим друзьям: – А всё же надо быть начеку, мы и так много прошляпили. Он пустится на хитрости, я уверен. Будем мы соблюдать обещание, что бы он ни говорил?

– А как же! – сказал Юстэс.

– Что бы он ни придумал, я своего мнения не изменю, – сказала Джил.

– Тсс! Началось, – шикнул Хмур.

Рыцарь застонал. Лицо его побелело как снег, он скорчился в своих путах. То ли от жалости, то ли по другой причине Джил подумала, что он не такой уж противный.

– Ах, – стонал он, – чары! Чары… холодные, клейкие путы колдовства. Я похоронен заживо. Я втянут под землю, в прокопчённую тьму… Сколько лет прошло? Сколько я прожил в этой яме – десять лет или тысячу? Вокруг – не люди, личинки. Дайте мне увидеть небо, вдохнуть ветер! Там есть маленький пруд. Когда в него смотришь, деревья в воде – вверх ногами, а под ними, глубоко-глубоко, – голубое небо… – он говорил тихо, но вдруг взглянул на них и произнёс громко и отчётливо: – Быстрее! Я в здравом уме. Каждую ночь я в здравом уме. Если б только я мог выбраться из этого кресла, всё бы кончилось. Я снова стал бы человеком. Каждую ночь меня привязывают, и каждую ночь я сознаю, как безнадёжен мой плен. Но ведь вы – не враги, а я не ваш узник. Быстрее! Развяжите веревки.

– Стойте на месте! – приказал Хмур.

– Умоляю, послушайте меня! – продолжал рыцарь, стараясь говорить спокойно. – Наверное, вам сказали, что если меня освободить, я убью вас и превращусь в змея. Вижу по вашим лицам, что так оно и есть. Это ложь. Именно сейчас я в здравом уме, а в другое время заколдован. Будьте великодушны, разорвите путы!

– Спокойно! Спокойно! Спокойно! – сказал, обращаясь к другому, каждый из трёх зрителей.

– О,

у вас каменное сердце! – воскликнул рыцарь. – Поверьте, я мучился больше, чем может вынести человек. Что я вам сделал плохого, почему вы на стороне моих врагов? Время уходит! Сейчас вы можете спасти меня. Но скоро я снова стану безумцем… игрушкой, нет – орудием самой гнусной Колдуньи. И как раз сегодня её нет! Больше такой возможности не будет.

– Это ужасно, – сказала Джил. – Лучше бы нам этого не видеть.

– Спокойно! – повторил Хмур.

Голос пленника перешел в крик.

– Отпустите меня! Дайте меч! Как только я стану свободным, я отомщу подземцам так, что об этом будут помнить тысячу лет!

– Вот он, припадок, – сказал Юстэс. – Надеюсь, привязан он крепко.

– Да, – подтвердил Хмур. – Сила его сейчас удвоилась, а я плохо владею мечом. Конечно, он обоих нас сомнет, и Джил придется одной бороться со змеем.

Узник так напрягся, что веревки врезались в его ноги и руки.

– Берегитесь, – продолжал он. – Однажды я разорвал их, но Колдунья была здесь. Теперь она не помешает. Освободите меня, и я буду вам другом. Сейчас я вам смертельный враг.

– Хитрит?.. – пробормотал Хмур.

– Раз и навсегда, – сказал узник, – умоляю, освободите меня. Страхом и любовью, светлым небом Наземья, великим Львом, самим Асланом заклинаю вас…

– Ой! – разом вскричали трое путников.

– Это знак, – сказал Хмур.

– Да, это слова знака, – осторожно проговорил Юстэс.

– Ох, что же делать? – спросила Джил. И впрямь решить было трудно. Неужели Аслан велел им освободить кого угодно, даже безумца, если тот попросит их во имя Льва? Может быть, это просто случайность? А может быть, королева знала о знаках и заставила рыцаря выучить это имя, чтобы заманить их в ловушку? А вдруг это настоящий знак? Три знака они прошляпили, нельзя же прошляпить и четвёртый.

– Ох, если бы знать наверное! – воскликнула Джил.

– Мне кажется, мы знаем, – сказал Хмур.

– Думаете, ничего плохого не случится, если мы развяжем его? – спросил Юстэс.

– Вот этого не знаю, – ответил Хмур. – Аслан не сказал, что случится. Он только сказал, что делать. Может, безумец убьёт нас. Но действовать мы должны.

Они стояли, глядя друг на друга. Им было очень страшно.

– Ну, что же, – сказала Джил. – Прощайте, друзья!..

И они пожали друг другу руки. Рыцарь кричал, губы его покрывала пена.

– Вперед, Юстэс, – скомандовал Хмур, и они обнажили мечи и шагнули к пленнику.

– Во имя Аслана, – произнесли они и перерезали верёвки. Как только узник стал свободен, он прыжком достиг стола, схватил меч и вырвал его из ножен.

– Получай! – крикнул он, обрушивая удары на серебряное кресло. Меч был отличный, серебро коробилось, как картон, и через секунду на полу сверкали обломки. Вдруг они ярко вспыхнули, раздался грохот, и в комнате на минуту отвратительно запахло.

– Так тебе и надо, орудие колдовства! – сказал рыцарь. – Твоя хозяйка уже не сможет никого мучить. – Он обернулся к своим спасителям. Ничего неприятного в его лице больше не было.