Серебряное пламя
Шрифт:
— Нет, не совсем. Хотя мы немного отдохнем? — деловито спросила она, словно договариваясь о коротком перерыве в выполнении своих обязанностей.
Трей вновь опустился на подушку, по-прежнему удерживая ее руку:
— Расскажи мне о себе.
— Вначале ты расскажи о себе, — мягко парировала Импрес. Ей не хотелось раскрывать себя, потому что так будет легче вычеркнуть эти три недели из будущей жизни.
Поняв ее нежелание обсуждать детали своей жизни, он вежливо уступил просьбе, хотя ее слабый французский акцент интриговал его. Они лежали бок о бок, их руки переплелись, и Трей уже начал
— Ты в приличном виде? — Голос Трея ответил весело:
— Нет, но входи.
Импрес укрылась одеялом, когда вошел Блю.
— Она пуглива, — с улыбкой сказал Трей.
— Действительно, — промолвил Блю насмешливо, думая, что если бы она была пуглива, то не лежала бы голая под одеялом. Прислонившись к двери, он сказал:
— Там внизу, у Полтрейна, идет серьезный разговор. Может, конечно, он слишком много выпил, но ты ведь знаешь, что он думает о тебе и нашей семье. Если хочешь, Фокс и я подежурим у твоей двери сегодня. Он просто с ума сошел от злости, когда ты перебил его цену, и говорит, что непременно посчитается с тобой.
— Не беспокойся, — спокойно произнес Трей. — Он не решится затевать скандал в доме Лили. Это только разговоры за бутылкой. А я знаю, что ты с нетерпением ждешь встречи с Кэти. Пусть Джейк кипит себе. Увидимся утром.
— Уверен?
— Безусловно. Я здесь в такой же безопасности, как с себя дома.
Блю осмотрел прикрытое одеялом тело.
— Все нормально? — загадочно спросил он.
— Все прекрасно. — Губы Трея искривились в улыбке. — В самом деле, все просто прекрасно, — добавил он мягко.
Блю повернулся к двери.
— Увидимся завтра утром.
— Но не очень рано. — Трей кивнул в сторону Импрес.
— Тогда в полдень? — с ухмылкой спросил Блю.
— В полдень будет намного лучше, — вежливо согласился Трей.
— Помни, что иногда надо отдыхать, — по-индейски сказал Блю, поддразнивая.
— Отдохнем после смерти, — также, по-индейски ответил Трей.
Трей сбросил одеяло после того, как Блю вышел, и заключил Импрес в объятия.
— Блю мне как брат. Я познакомлю тебя с ним. Он тебе понравится.
Повернув голову, чтобы посмотреть на Трея, Импрес сказала:
— Я смущена.
— Здесь никто не смущается. Кроме того, Блю и Фокс почти все время со мной, так что…
— Я могу познакомиться с ними обоими?
— Почему бы нет?
— Почему они всегда с тобой? — Она краем уха слышала об индейских проблемах Хэзэрда и об интересах, связанных со скотом. У Импрес, изолированной от общества высоко в горах и слишком погруженной в проблемы собственного выживания, не было времени и сил заниматься проблемами богатых людей.
— Они мои телохранители.
Она внимательно посмотрела на него, высоко подняв брови. Кажется, это было правдой.
— А кто хочет убить тебя?
— Да никто в частности, — ответил он с улыбкой. — Просто я представляю интересы моего отца, а есть люди, которым не нравятся индейцы, особенно те, что не грабят собственную землю, и к тому же полагающие, что они нисколько не хуже белых. Эти люди думают, что нас удовлетворяет жизнь в резервациях на губернаторское пособие.
— Тебе действительно приходилось пользоваться их услугами? — Его рассуждение показалось Импрес странным для таких мест, как дикие прерии или шикарный, публичный дом, и ее глаза широко раскрылись от интереса.
Глянув на нее, Трей заинтересовался, не приехала ли она в Монтану только что и разбирается ли в запутанных политических интригах или в том, как понимается здесь, на границе, справедливость.
— Случалось, что они были очень нужны, — сказал он мягко, но его глаза на миг затуманились и потеряли выражение чарующей теплоты. Услужливая память напомнила ему о тех уроках, которые преподносили человеческие вероломство и жадность. Это была тема, которую ему не хотелось развивать. — Между прочим, мы отправимся завтра в мою квартиру. Там меньше народа. И тебе нужна одежда.
— У меня есть одежда.
— Мы ее сожжем, — сказал он, приятно улыбаясь. Несмотря на дружелюбность тона, это было жесткое напоминание о ее положении.
— Ну что же, ты — хозяин, — ответила она обиженно. — По крайней мере, на три недели.
Повернувшись, она приподнялась и села, глядя на него.
Трей лениво улыбнулся, находя ее прекрасной, когда она гневается, попутно отметив прекрасные изгибы ее тонкой талии, и заявил:
— В таком случае, я использую свою власть. Правда, я не могу вспомнить, когда же в последний раз проявлял хозяйскую власть? Мне нужен кнут?
— Я бы не рекомендовала, — сказала Импрес мягким, медовым тоном, но ее зеленые глаза засверкали, как у василиска.
— Хорошо, попробуем обойтись без него. Спасибо, дорогая, что понимаешь это, — поддразнил Трей, немного спускаясь с подушки, которая была у него под головой. Он потянулся, затем опять опустился на матрац.
— Для начала несколько бархатных платьев и кашемировая шаль, я думаю, — начал он, прищелкнув своими бронзовыми длинными пальцами. — В это время года очень холодно, — добавил он равнодушным тоном. — Несколько шелковых ночных рубашек. Или ты предпочитаешь фланель? — спросил он Импрес, по-прежнему метавшую в него яростные взгляды. — И меховая шапка, чтобы ездить. Тебе нравится кататься на санях? — Серебристые глаза пропутешествовали медленно вниз, рассматривая прекрасные формы тела Импрес, затем неторопливо уставились в ее глаза. Его мысли были внезапно поглощены эротическим зрелищем Импрес, лежащей на меху в его лакированных санях.
— Тебе нет необходимости тратить на меня деньги, — горячо возразила Импрес, для которой перечисление элегантной одежды прозвучало издевательски благотворительно.
— Мне бы хотелось видеть тебя одетой как женщина. Не смеши меня, моя радость.
Она долго не отвечала, женское тщеславие боролось с самолюбием. Но она была не в том положении, чтобы противоречить Трею Брэддок-Блэку.
— Это ведь твои деньги, — произнесла она отрывисто.
— Справедливо, — отчеканил он, забавляясь. — Что ты предпочитаешь из мехов? Что-нибудь темное, наверное. Ты будешь выглядеть изумительно распростертой на темном соболе или черной норке…