Шрифт:
1
Многим ли из вас удалось близко познакомиться с каким-нибудь диким животным? Я спрашиваю не о случайных встречах с животными и не о животных, живущих в клетках. Я говорю о том, знали ли вы какое-нибудь животное в течение долгого времени тогда, когда оно жило на воле. Обыкновенно бывает трудно отличить одно животное от его сородичей. Каждая лисица и каждая ворона так похожи на других лисиц и других ворон, что нелегко решить, точно ли встречаешь все одну и ту же лисицу или ворону. Но бывает, что одно какое-нибудь животное и по силе и по уму превосходит своих сородичей. Оно становится великим вожаком. Мы могли бы его назвать гением. Если такое животное крупнее других, если по каким-либо признакам его могут узнавать люди, оно вскоре становится знаменитым в своей стране.
К таким выдающимся диким животным принадлежали: Куртланд — короткохвостый волк, в течение почти десяти лет наводивший ужас на весь город Париж в начале XIV столетия; Клуборут — хромой бурый медведь, разоривший в какие-нибудь два года в верховьях реки Сакраменто всех свиноводов и заставивший половину фермеров бросить свое дело; Лобо — волк в Новой Мексике, ежедневно убивавший по корове в течение пяти лет, и, наконец, пантера Сене, погубившая менее чем в два года около трехсот человеческих жизней. Такой же знаменитостью был и Серебряное Пятнышко, историю которого я собираюсь вкратце рассказать здесь.
Серебряное Пятнышко был мудрой старой вороной. Название свое он получил от серебристо-белого пятна величиной с небольшую монету, которое виднелось у него с правой стороны, между глазом и клювом. Благодаря этому пятну мне удалось отличить его от других ворон и связать вместе отдельные отрывки его истории.
Вороны, как вы должны знать, — самые умные птицы. Ведь недаром есть поговорка: «Мудра, как старая ворона». Вороны знают, как много значит дисциплина, и вымуштрованы не хуже солдат. Их вожаками бывают не только самые старые и умные из всей стаи, но и самые сильные и храбрые, так как вожак должен быть готов в любую минуту справиться с каким-нибудь выскочкой и мятежником. Все остальные в стае — это молодежь и рядовые вороны, не обладающие особыми способностями.
Серебряное Пятнышко, о котором идет речь, был предводителем большой стаи ворон, избравшей своим местопребыванием холм Кэстл Франк, поросший соснами и находящийся вблизи города Торонто. В его стае насчитывалось около двухсот ворон. Когда зима стояла мягкая, вороны оставались у берегов Ниагары, а в более суровые зимы они улетали дальше на юг. Но каждый год в последнюю неделю февраля старик Серебряное Пятнышко собирал свою стаю и смело перелетал с ней водное пространство в сорок миль, отделяющее Торонто от Ниагары. Однако он никогда не летел по прямой линии, а делал изгиб в западную сторону, причем не терял из виду гору Дендас, которая и служила для него вехой, пока не показывался холм, поросший соснами. Он прилетал каждый год со своей стаей на этот холм и жил там около шести недель. Каждое утро вороны разделялись на три отряда и отправлялись на промысел. Один отряд летел к югу, к бухте Атбридж, другой — на север, к реке Дон, а третий, самый большой, — на северо-запад. Во главе этого третьего отряда находился Серебряное Пятнышко. Кто предводительствовал другими отрядами, я не знаю.
Если утро было тихое, вороны сразу поднимались высоко и улетали. Если же погода была ветреная, то они летели низко, держась под защитой ущелья. Мои окна выходили как раз на ущелье. В 1885 году я впервые заметил старого предводителя.
Я недавно приехал в эту местность, и один старожил сказал мне, указывая на стаю:
— Вон та старая ворона в это время года летает над ущельем уже более двадцати лет.
Серебряное Пятнышко всегда упрямо придерживался старого пути, хотя ущелье было уже застроено домами, и скоро стал мне хорошо знаком. Ежедневно а марте и в первой половине апреля, а потом в конце лета и в начале осени он пролетал мимо меня два раза в день.
Я следил за всеми его движениями и слышал, как он командовал подчиненными. Мало-помалу я понял, что вороны очень умны, имеют свой язык и общественный строй, поразительно схожий с человеческим.
Однажды я стоял на высоком мосту, перекинутом через ущелье. День был ветреный, и я увидел, что старая ворона во главе своей бродячей стаи летит домой. За полмили я уже мог расслышать довольный крик, означавший: «Все благополучно, летите дальше!»
«Кар, кар!» — кричал Серебряное Пятнышко, и его помощник вторил ему в тылу стаи. Они летели низко, так как наверху был сильный ветер. Но мост, на котором я стоял, заставил их подняться выше. Серебряное Пятнышко увидел меня, и ему не понравилось, что я пристально за ним наблюдаю. Он задержал свой полет, крикнул: «Кар!», что означало: «Будьте настороже!» — и тотчас же поднялся выше.
Но, заметив, что я не вооружен, он пролетел над самой моей головой, и все остальные вороны проделали то же самое. Пролетев мост, стая спустилась на прежний уровень.
На следующий день я пошел на то же самое место и остановился на мосту. Когда вороны приблизились, я поднял свою палку и сделал вид, что прицеливаюсь в них. Старый предводитель тотчас же криком предупредил их об опасности. Он как будто крикнул им: «Берегитесь — ружье!»
Его помощник повторил этот крик, и каждая ворона в стае тотчас же отделилась от прочих и полетела вверх, пока все не очутились вне выстрела. Перелетев через опасное место, они снова спустились под защиту долины, где считали себя в безопасности.
В другой раз, когда растянувшаяся стая пролетала над долиной, на дерево, близко стоявшее у намеченного им пути, спустился краснохвостый ястреб. Старый ворон моментально крикнул: «Ястреб! Ястреб!» — и замедлил свой полет. То же самое сделала каждая ворона, приближаясь к нему. Вся стая сгрудилась в одну кучу. Тесной куче ястреб не страшен. Но спустя четверть мили они увидели человека с ружьем, и тотчас же раздался особенный крик, предупреждающий о серьезной опасности и о ружье. Предводитель, казалось, кричал им: «Берегитесь! Ружье! Разлетайтесь в разные стороны!» Крик был отрывистый, повторяющийся несколько раз. «Ка, ка, ка, кар!»
И вороны немедленно повиновались, разлетевшись вверх и вширь, и, таким образом, стали недосягаемы для выстрела.
В течение своего продолжительного знакомства с этой стаей я изучил многие из сигналов старого предводителя и научился различать их. Я убедился, что многие крики, мало отличающиеся друг от друга по звуку, часто означают совсем разные вещи. Так, например, в одном случае крик означает появление ястреба или вообще какой-нибудь опасной хищной птицы, в другом — он значит: «Поворачивай!» Очевидно, тут происходит смесь двух сигналов: одного — означающего опасность, и другого — означающего отступление. А простой крик: «Кар, кар!» — означает: «Здравствуй!» — приветствие, обращенное к пролетающему мимо товарищу. Есть еще один возглас, который обыкновенно адресуется ко всей стае и значит: «Внимание!»
В первых числах апреля началась большая суматоха среди ворон. Вороны полдня проводили среди сосен, вместо того чтобы летать в поисках пищи с утра до вечера. Они гонялись друг за другом по две и по три и временами устраивали нечто вроде состязания в полете. Любимой забавой для них было срываться с большой высоты по направлению к какой-нибудь сидящей на ветке вороне и, подлетев к ней, в последний миг, на волосок от нее, внезапно свернуть и взмыть вверх с такой быстротой, что шум крыльев напоминал звук отдаленного грома. Иной раз случалось видеть, что одна из ворон, взъерошив перья, наклоняет голову и, близко подлетев к другой вороне, протяжно воркует: «Кр-р-р-ау!»