Серебряные колокольчики
Шрифт:
– Ну как?
– Вкусно.
– Вкусно?
Стив засмеялся.
– Ладно, ладно. Не просто вкусно, а восхитительно. Как это называется?
Джоан взяла вилку и подхватила спагетти.
– У этого блюда, конечно, есть название, но я его не знаю. Я могла бы…
Могла бы спросить Тони, чуть не брякнула Джоан, но вовремя прикусила язык. Не хотелось нарушать хрупкий мир, установившийся сейчас между ними. В конце концов, завтра они расстанутся, но лучше разойтись, пожав на прощание руки, чем с кислыми минами на лицах.
С другой
– …могла бы посмотреть название в рецептах моей матери. Она готовила что-то в этом роде, правда, добавляла перец. Ее мексиканские гены были неистребимы.
Стив взглянул на девушку с симпатией.
– Ты, наверное, была в ужасном состоянии, когда потеряла обоих родителей.
Улыбка Джоан померкла.
– Да. И ужаснее всего было то, что дядя делал все возможное, чтобы заставить меня забыть их.
– Но почему?
– Не отца, конечно, а мать. О ней особый разговор. «Я знаю, что ты любишь ее, моя дорогая девочка, – говорил Грегори. – Но теперь, когда ее больше нет, ты должна забыть о своем мексиканском происхождении».
Стив положил вилку на стол.
– Он не имел в виду, конечно…
– Именно это он и имел в виду. Я никогда не сталкивалась с этой проблемой прежде.
Девушка тяжело вздохнула.
– Я, конечно, благодарна дяде – ведь он не обязан был брать меня к себе в дом. Но и не хотела забывать о том, кто я есть на самом деле. Поэтому и восставала против его требований. Грегори отправлял меня в пансионы, переводил из одной частной школы в другую. Предполагалось, что каждая из них внесет лепту в мое превращение в леди. Но я отказывалась обрезать волосы, менять стиль одежды или говорить то, что от меня хотели услышать, вместо того, что я думаю.
– Понятно.
– Кончалось тем, что очередной пансион отправлял меня обратно к дяде, и он – в который раз! – предупреждал о том, что если я не изменюсь, то вырасту похожей на свою мать. Я отвечала, что меня это вполне устраивает и… и…
Девушка посмотрела в глаза Стиву, покраснела и отодвинула свой стул.
– Послушай, – сказала она вдруг, начав убирать грязные тарелки со стола, – я не знаю, зачем рассказываю тебе все это.
Стив тоже встал и засунул руки в карманы. Это единственное, что помогало ему удержаться от соблазна подойти к Джоан, обнять ее и сказать, что Грегори Бэроу был глуп как пробка. И что Джоан такая же, коль скоро растрачивает себя на Тони. И на Дона. И кто знает, на скольких еще мужчин…
– Прости меня. Я, наверное, утомила тебя своими рассказами.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Отнюдь. К твоему сведению, добрый дядюшка напоминает нудного, желчного старика.
Девушка рассмеялась.
– Не сомневайся, именно таким он и был. И я никогда не упускала случая, чтобы напомнить ему об этом. Не прямо, конечно, как ты понимаешь.
– Правильно, – согласился Стив, поперхнувшись от смеха.
– Правда, каждый раз, когда мне удавалось уколоть его, моя репутация, и без того невысокая в его глазах, еще больше падала, – продолжала Джоан, наполняя мыльной водой раковину. – И каждый раз я говорила себе, что только подливаю масла в огонь, раздражая дядю своим вызывающим поведением, но…
– Но, – подхватил Стив, снимая полотенце с крючка, – ты ненавидела его так сильно, что не могла удержаться, чтобы не пройтись на его счет.
Джоан не ожидала от опекуна такого понимания.
– Откуда ты знаешь?
– Из собственного опыта. – Он натянуто улыбнулся. – Мы с братьями восставали против отца при каждом удобном случае.
– Ты? – Джоан недоверчиво покачала головой. – Никогда не поверю.
– Неужели я произвожу впечатление пай-мальчика?
Она взглянула на Стива. Его голос звучал мягко, вкрадчиво. В глазах же девушка увидела желание того, что произошло в этой самой комнате несколько часов назад.
– Я не это имела в виду. Просто не могу представить, что ты можешь действовать вопреки принятым нормам.
В кухне наступила тишина. Когда Стив заговорил, его голос был хриплым и грубым:
– Мы все – я, Тим и Йен – поступали именно так. Конечно, каждый делал это по-своему.
– Как ты себя вел?
– Я был старшим, поэтому предполагалось, что я должен пойти по стопам отца. Быть футбольным кумиром, учиться в Колумбийском университете, а после окончания работать в «Тревор индастриз».
– Но ты?.. – осторожно подтолкнула Джоан.
– А я вместо футбола стал заниматься легкой атлетикой. Поступил в университет, который много лет соперничал с Колумбийским, где учился отец, и получил практику в Чикаго, а не дома.
– Твой отец, должно быть, приходил в ярость?
– Да, он заявил, что если я сам выбрал учебное заведение и сам определил свое будущее, то могу и самостоятельно оплачивать все свои расходы. – Стив усмехнулся, блеснув белыми зубами.
– И как же ты поступил?
Он аккуратно сложил полотенце и повесил его на крючок.
– Выиграл соревнования и получил стипендию в университете. Летом работал на лесозаготовках, чтобы оплатить учебу в юридической школе, и недвусмысленно дал понять старику, что он должен сделать со своими деньгами.
– Ого, – уважительно сказала Джоан, – ты, оказывается, сам себя сделал.
– Что-то в этом роде. – Он засмеялся.
– Зато мать наверняка гордилась тобой.
– Моя мать… – Стив перестал улыбаться.
Она умерла раньше срока, чуть было не сказал он. Мать так никогда и не узнала, что сын делал или не делал. Почему он собирался сказать все это Джоан? Ведь за последние пять минут он рассказал этой девушке о себе больше, чем кому бы то ни было за всю свою жизнь.