Серебряные ноготки
Шрифт:
Девушка выглядела лет на шестнадцать-семнадцать. Она была стройной, но не изнеженной. Незнакомка прямо-таки с кошачьей ловкостью устроилась на ветке. В солнечном свете макияж на лице придавал ей сходство с куклой: бледная кожа, красные губы, голубые тени на веках. Она говорила на Старом Всемирном с легким акцентом. «Кажется, бретонским», - определил Вукотич. Как и его, судьба занесла ее далеко от дома.
Конечно, стыдно так думать, но ему придется избавиться от нее при первой возможности. Несмотря на все ее выдающиеся способности, пока
Охранник, сбросивший капюшон, находился прямо под ними. Его балахон шуршал, когда он поворачивался из стороны в сторону. В руках у преследователя были плохонький изогнутый меч и железный посох. Едва ли этого парня обуревали заботы о чьих-либо чистоте и целомудрии. Во всяком случае, из его пасти лились потоки самого что ни на есть аморального сквернословия. Вукотич готов был поклясться, что бугры на голове моралиста представляли собой не что иное, как зачатки демонических рогов.
Не в первый раз Вукотич задумался, не кроется ли за Крестовым походом Глинки какое-нибудь жуткое злодейство.
Девушка прикоснулась к его руке и резко мотнула головой. Наемник недоуменно моргнул, потом догадаяся, чего она хочет.
Они вместе спрыгнули с ветки прямо на своего врага. Громила вскрикнул, но юная красотка крепко зажала ему рот свободной рукой. Вукотич намотал цепь на шею противнику, и они с девушкой потянули ее в разные стороны. Прислужник Глинки пытался сопротивляться, но выронил оружие. Он взмахнул рукой, целя Вукотичу в лицо, однако наемник увернулся. В конце концов, все трое упали на склон горы, причем моралист оказался снизу, а наемник и его спутница изо всех сил прижимали его к земле, покрытой гнилыми листьями.
У Вукотича болело запястье, но он упорно тянул цепь. Девушка делала то же самое. Железные звенья впились моралисту в шею. Лицо парня покраснело от прилива крови, а из его горла вырывались хрипы и клекот. Проститутка убрала руку ото рта своей жертвы, и Вукотич заметил следы от зубов на ее ладони. Девушка сжала пальцы в кулак и ударила охранника в лицо.
Язык верзилы распух и свесился изо рта. У него пошла кровь носом, а глаза закатились, так что стали видны только белки.
Девушка горизонтально провела пальцем по своей шейке. Вукотич кивнул. Их противник был мертв.
Они распутали цепь и встали. Вукотич вознес короткую молитву своему семейному тотему: «Пусть пролитая мною кровь не окажется невинной». Оглядевшись, он подобрал ятаган. Рукоять меча привычно легла ему в руку. Без оружия наемник чувствовал себя нагим.
Он все еще радовался клинку, как вдруг почувствовал рывок за запястье и вскинул вооруженную руку, позволяя девушке направить удар. Острие меча утонуло в груди второго преследователя, который бросился на них. Вукотич был силой, нанесшей смертельную рану, однако цель указала его спутница. Ему не следовало отвлекаться. Он обязан был сам заметить опасность.
Их руки переплелись на рукояти меча. Они сообща извлекли клинок из тела и склонились над мертвыми врагами. У первого были зачатки рогов, у второго - волчьи зубы. Под черными балахонами скрывалась нечисть.
– Еще один, - встрепенулась девушка.
– Нет, он почувствовал, что произошло, и побежал обратно к дороге. Он приведет подмогу.
Вукотич поневоле признал ее правоту.
– Вниз, - скомандовала проститутка.
– Если в долине нет прохода, там должна быть река. Мы пойдем по течению.
У Вукотича были другие планы. Он перекинул меч в левую руку и осмотрелся. Неподалеку лежало сломанное дерево. Оно сгодится в качестве колоды.
Наемник подтащил свою спутницу к стволу и разложил на нем цепь.
– Бесполезно,- возразила девушка.
– Цепь сделана из закаленной стали. Ты только затупишь меч.
Не слушая ее, Вукотич нанес удар. Ятаган повернулся в его руке, а в том месте, где клинок соприкоснулся со звеньями цепи, образовалась зазубрина. Цепь была невредима, если не считать небольшой царапины.
Стыдно так поступать, но…
Он схватил девушку за руку и сдвинул вверх ее рукав. Посмотрев ей в лицо, наемник сказал:
– Я воин, а ты шлюха. Ты сможешь заниматься своим ремеслом без левой руки, а мне нужна моя правая…
В глазах незнакомки вспыхнули красные искры.
– Это не…
Вукотич рубанул по браслету и задохнулся от боли, которая пронзила его руку от кисти до локтя. Меч отскочил, царапнув по обшитым кожей оковам.
– …поможет.
Не веря своим глазам, наемник разглядывал ее запястье. Под браслетом образовался багровый синяк, но ее кожу даже не оцарапало. Такой удар должен был отрубить ей руку.
Девушка вздохнула, как ему показалось, раздраженно:
– Я тебя предупреждала. Почему ты меня не послушал, глупец?
Левая рука Вукотича онемела, словно на нее упал камень. Незнакомка легко, будто игрушку у ребенка, отняла у него изогнутый меч и бросила его в сторону. Затем она встряхнула левой рукой, пытаясь унять боль.
Вукотич заметил, что лезвие ятагана рассекло кожу на браслете наручников. В солнечном свете металл блеснул серебром.
Серебром!
Глаза его спутницы покраснели. Она улыбнулась, показывая белые острые зубки. Ее нижнюю губу царапнули изящные тонкие клыки.
Железо для него, серебро для нее. Их тюремщики отлично знали, что делали.
Кровопийца сжала горло наемника мертвой хваткой и наклонилась, чтобы поцеловать его.
Женевьева знала, что должна убить Вукотича, отрубить ему руку и уйти своей дорогой.
Однако это противоречило ее принципам, хоть она и была вампиром.
За шестьсот тридцать девять лет жизни, или, во всяком случае, похожего на жизнь существования, она многое видела и совершала разные поступки. В том числе и такие, которыми не могла потом гордиться. Однако она никогда не была бездушной убийцей.