Серебряные тени
Шрифт:
– Ты ожидал кого-то другого? Погоди, не отвечай на это.
– Нет… Но что ты здесь делаешь?
– Я оглядел темную комнату, - как ты вообще сюда попала?
– Ты дал мне ключ для чрезвычайных ситуаций, помнишь?
– я не помнил, но это также не удивило меня. Она выглядела несколько разочарованной, потому что это было что-то, что я сделал в пьяном порыве.
– Я волновалась, когда ничего не услышала от тебя сегодня утром, поэтому пришла сюда, чтобы проверить тебя во время моего обеденного перерыва. У меня странная
– Нападение - это на самом деле не одно и то же, что и проверить меня, - сказал я.
– Нападение - это лишь своего рода преувеличение, - критикующе сказала она, - тем более что это ты потянулся ко мне, когда я села рядом с тобой на кровать.
– Я?
– снова я не могу сказать, что был очень удивлен, - ну… Прости. Я был в полусне и не знал, что я делаю. Мне… снился сон.
– Казалось, ты знаешь, что делаешь, - сказала Нина хрипло. И потянулась ко мне.
– Тебе снилась она, так?
– Кто?
– Ты знаешь кто. Она. Девушка, которая мучает тебя. Не надо отрицать это, - приказала она, глядя на меня.
– Ты не думаешь, что я могу рассказать? О, Адриан, - то, как она сказала это, потрясло мой слух, после того, как мне только что снилась Сидни, которая произносила эти самые слова. Нина слегка погладила меня по щеке.
– Я могу сказать, что как только ты прибыл ко двору, кто-то разбил твое сердце. Я ненавидела смотреть на то, на каком пути ты находишься. Это терзало меня.
Я покачал головой, но не убрал ее руку.
– Ты не понимаешь. Здесь большее, чем то, что ты знаешь.
– Я знаю, что её здесь нет. И что ты несчастен. Пожалуйста, - она она легла поперёк кровати и снова нависла надо мной, её волосы образовали вокруг нас завесу из тёмных кудрей.
– Меня тянуло к тебе с момента нашей встречи. Позволь мне помочь тебе почувствовать себя лучше…
Она наклонилась, чтобы поцеловать меня, но я поднял руку, чтобы остановить ее.
– Нет … я не могу.
– Почему? Она вернется?
Голос Нины не был жёсток, но проблема была не в этом, я заметил, что смотрю в сторону.
– Я… Я не знаю…
– Тогда зачем бороться с этим?- умоляюще спросила она.- Я знаю, что я нравлюсь тебе. И что более важно, я знаю, что ты меня понимаешь. Никто не может получить того, чего хочет - быть брошенными на волнах духа и терпеть то, чем мы занимаемся. Разве это ничего не стоит? Просто иметь кого-то рядом, чтобы не быть одиноким?
– она попыталась поцеловать меня снова, и я не остановил ее, в основном, потому что было трудно поспорить против ее мнения. Я конечно не любил ее как Сидни, но мы действительно понимали то, что каждый переживал.
Она не осуждала меня за то, что я делал и не пыталась заставить меня найти лучшие способы справиться с моим отчаяньем. И да, она была права: это было хорошо - не быть одиноким.
Как вдруг, слова моей матери внезапно ударили меня, как пощечина: Прекрати гнаться за
Было ли это то, что я делал с Ниной? Построить стабильные отношения с кем-то, кто разделяет мои пороки и необходимость бежать, но которого в итоге не полюбишь? Конечно, было бы легко. Нина убедила меня в этом.
Мы могли бы провести всю жизнь вместе, горевать о том, как тяжело быть пользователем духа, собираться на одну вечеринку после другой, надеясь оттянуть тьму немного дальше. Это была бы приятная жизнь. Стабильная, как сказала моя мама.
Но я бы никогда не стал лучше. Я бы никогда не достиг величия, в то время как Сидни заставляла чувствовать, что я мог. И я бы никогда не почувствовал ту эйфорию, всепоглощающую любовь, которая обернута вокруг меня, всегда, когда я с Сидни, то чувство любви, что постоянно заставляло меня думать, да, вот что значит быть живым.
Это было бы просто, прошептала тетя Татьяна, она здесь. Используй ее. Сделай это, и боль исчезнет. Твоя другая девушка далеко, но эта прямо перед тобой. Сделай это. Просто скажи да. Да, да, да…
– Нет, - сказал я.
Я прервал поцелуй с Ниной, практически встав, на этот раз, убедившись, что она была вне досягаемости. Я был дураком. Слабым, ленивым дураком. Я позволил моей депрессии по поводу родителей и неоказанию помощи Сидни поглотить меня.
Я не просто отказался от Сидни. Я отказался от себя, заблудился в этой испорченной жизни вечеринок Двора и удовольствия, потому что это было просто, гораздо проще, чем попытаться найти Сидни и оставаться сильным, когда шансы казались безнадежными.
– Нина, прости, но я не могу сделать этого, - сказал я, вкладывая как можно больше силы в мои слова, на сколько был способен.- Я сожалею, если ввел тебя в заблуждение, но этого не произойдет. Мне нравится гулять с тобой, но я никогда не смогу почувствовать ничего большего к тебе, чем сейчас. И если я не смогу, то это будет неприемлемым для каждого из нас. У нас никогда не будет совместного будущего.
Это было немного чересчур, потому что я читал лекцию себе так же, как и ей. Она вздрогнула, и я слишком поздно понял, что, возможно, я должен был найти более мягкий способ выразить мои чувства, особенно зная, какими чувтсвительными были пользователи духа.
Ее прежняя улыбка исчезла, и она фактически отшатнулась от меня так, как будто я ее ударил. Смаргивая слезы, она встала со всем достоинством, на которое она была способна.
– Я поняла, - сказала она. Ее голос дрожал, и она ломала руки до такой степени, что ее ногти вонзились в плоть.
– Ну, я прошу прощения за то, что тратила твое время в эти последние несколько недель. Я должна была знать, что конторский персонал не достаточно хорош для лорда Адриана Ивашкова.
Теперь вздрогнул я.