Серебряный ангел
Шрифт:
— Это ты о том, что ее отдали стражникам? — предположил Омар, которому несколько ударов хлыстом отнюдь не казались очень жестоким наказанием. — В этом нет ничего страшного. В это время свободных от службы стражников очень мало, и они прекрасно знают, что с подобными подарками следует обращаться бережно. Они позаботятся о ее ранах и отнесутся к девушке с вниманием. — Он не стал напоминать, что африканка не была девственницей, и в таких случаях заниматься с отвергнутой хозяином" рабыней имел право каждый, кому он это позволит. — Кроме того, — добавил вместо этого великий визирь, —
Урок, который, если граф правильно понял реакцию блондинки, глубоко возмутил и оскорбил ее. Она возненавидела Джамиля, и вряд ли его последующие уступки смогли что-то исправить. Чтобы не терзать себя дальше, Дерек усилием воли направил свои мысли в другое русло.
— Учитывая, что завтра передо мной во всей своей красе предстанет гарем Джамиля целиком, в этом, по-моему, не было необходимости, — сказал он. — Ну да ладно. Лучше назови мне пока имена тех женщин, которых Джамилю не хотелось бы лишиться.
— Он совсем не обрадуется, узнав по возвращении, что ему ничем не пришлось пожертвовать, в то время как ты…
— Не беспокойся, Омар, — поспешил рассеять сомнения граф, — я непременно приглашу в свою спальню хотя бы одну из его фавориток. Его гордость и совесть будут умиротворены. — Говоря это, Дерек имел в виду совершенно определенную фаворитку. Он был почти уверен, что одна из женщин, которую он видел у Джамиля, была не кто иная, как исчезнувшая мисс Чарити Вудс.
— Спасибо тебе, — услышал он вдруг в ответ.
— За что? — спросил удивленный граф.
— За то, что ты так любишь брата!
Вернувшись после разговора с великим визирем в свою комнату, Дерек сразу лег в постель, но уснуть никак не мог. Его мысли были заняты прекрасной блондинкой. Кто она? Скажет ли ему что-либо ее имя, если он услышит его? Да и что изменится от этого? Принцессы, знатные дамы, крестьянки, все они оказывались в одинаковом положении, если несчастная судьба распорядилась так, что они превратились в пленниц. Все они здесь лишь бесправные рабыни. Стать ли любовницей хозяина, остаться забытой до конца жизни, быть проданной, перепроданной, подвергнуться издевательствам и даже погибнуть — все это зависело исключительно от прихоти господина. А услышав рассказ Хаджи-аги о том, как была пленена эта девушка, граф понял, что косвенно причиной, по которой она оказалась здесь, явился он сам. По злой иронии, как было очевидно из поведения Джамиля, она и предназначалась для него.
Но что он будет делать с ней? Чего бы ему хотелось, впрочем, в этом сомнений не было. Боже! Когда эта девушка оказалась без своей жилетки, он буквально не смог себя заставить отвести от нее взгляд. Правда, в первое мгновение он подумал, что она излишне худа даже на его вкус, он предпочитает все-таки женщин пополнее. Но это потеряло всякое значение, как только она очутилась перед отделяющей его потайную комнату перегородкой, совсем близко от него. Он понял, что Джамиль собирается продемонстрировать ее прелести ему, и единственное, о чем он мог подумать тогда, это чтобы все случилось как можно скорее. А когда дей сделал шаг в сторону и Дерек увидел ее великолепные маленькие груди, исчезли вообще все мысли, остался только
Но имеет ли он право поддаться своему желанию? Она — девственница и находится здесь не по своей воле. Она, наконец, англичанка. Боже милосердный! При всем этом то, что сделал брат, вызывало ее отвращение к нему, а значит, и к Дереку, который для нее будет Джамилем. Можно ли, зная все это и находясь в здравом рассудке, надеяться на ее расположение?
Глава 19
Шантель неподвижно сидела, поджав под себя ноги, и только белизна суставов сложенных будто в молитве рук выдавала ее внутреннее напряжение. Края белой одежды девушки безжизненно лежали на мягкой желтой подушке, которая служила ей стулом. Настоящих стульев или чего-то подобного, как она успела заметить, не было во всей Барике.
Напротив, за низким столиком, расположился Хаджи-ага, потягивающий уже вторую чашку пенящегося турецкого кофе. Чашка с точно таким же напитком, стоящая перед ней, оставалась нетронутой и уже остыла. Кроме них, в комнате находился только писарь. Он сидел в углу, застыв сейчас над своей дощечкой для письма в ожидании продолжения допроса. Это и в самом деле был допрос, в ходе которого у Шантель выспрашивали об обстоятельствах всей ее жизни: от дня рождения до той несчастной ночи, когда она была захвачена корсарами на дуврских скалах.
Сначала ей были заданы вопросы о том, каково ее полное имя, о семье, общественном положении, дне и месте рождения. Затем писарь обстоятельно занес в своей реестр сведения о ее образовании, о том, что она умеет делать, включая игру на фортепьяно, вышивку, верховую езду, искусство ходить под парусом и наличие неплохого певческого голоса. Интерес у задававшего вопросы главного евнуха вызывало только упоминание об умении управлять парусной лодкой, все остальное, казалось, было для него обычным.
Выполнение нынешней задачи Хаджи-ага облегчало состояние нервного истощения, в котором пребывала Шантель. Поначалу все ее мысли были еще в комнате дея, заставляя ее вновь и вновь переживать испытанные там страх, унижение и бессилие. На вопросы она отвечала автоматически, а когда поняла, что происходит, о ней узнали уже практически все. Из состояния полузабытья она вышла только тогда, когда ей был задан формальный вопрос о том, как с ней обращалась охрана, вызвавший в ней прежний гнев.
— Для чего вам все это знать? Я полагала, что о прошлом следует забыть, когда входишь в этот ад?
Старый евнух улыбнулся, услышав последнее слово. Подобные вещи всегда забавляли его. Ему на своем веку пришлось принимать в гарем немало новых рабынь, и он знал, что их смелость и пренебрежение очень быстро сменяются страхом и угодливостью перед ним. Не пройдет и недели, как тон и этой станет уважительным, манеры подобострастными, и она уже не решится задавать ему вопросы.
— Ты прав, — снизошел до ответа Хаджи-ага. — Но до того как твое прошлое будет забыто, мы должны записать сведения о нем на случай, если кто-то захочет навести о тебе справки.