Серебряный доспех
Шрифт:
Мага? Кто произнес это слово?
Хазред оглянулся, однако никого не заметил. Слово прозвучало у него в голове.
«Я не маг!» - сердито подумал он.
Будущий жрец - возможно. Служение богам всегда выглядело в глазах Хазреда достойным занятием. И очень интересным. Он был готов ради этого на все, даже на долгие годы испытаний… Обычно молодые люди, объявившие о своем намерении сделаться священнослужителями, попадали в услужение к старшим жрецам, а те, по слухам, помыкали аколитами по собственному усмотрению. И лишь немногие выдерживали, оставались при храмах и в конце концов получали вожделенную должность.
«Ты не можешь ждать так долго, - опять зазвучал в голове Хазреда все тот же таинственный голос.
– Ты не предназначен для низкой доли. Разве сможешь ты выдержать грубое обращение какого-нибудь невежды-жреца, который знает о богах куда меньше твоего? Было бы преступлением терять время на то, чтобы угождать болвану в черном капюшоне!»
В глубине души Хазред знал, что голос не ошибается. Но он не желал признаваться в этом.
– Я выдержу любое испытание!
– громко произнес он.
– Бесполезно запугивать меня трудностями!
Обелиск перед его глазами задрожал, как будто Хазред смотрел на него сквозь раскаленный воздух, и вдруг троллок понял, что видит не камень, а живое существо. С золотисто-коричневой кожей, тремя круглыми глазами, без носа и рта, но с крохотными жабрами, которые постоянно шевелились. Оно показалось Хазреду невероятно прекрасным. Длинное тело создания было лишено всяких признаков пола.
– Я не мужчина и не женщина, - проговорило существо, - потому что не нуждаюсь в партнере. Я бессмертно. Я единственное. Никогда не будет подобного мне и никогда не было.
Хазред упал на колени. В этот миг он окончательно уверился в том, что единственным его стремлением в жизни станет служить этому великолепному существу, поклоняться ему, выполнять все его повеления.
– Ты готов?
– В голосе существа зазвенела радость.
– Я ощущаю твою преданность!
Кипящая волна восторга окатила Хазреда. Он едва не лишился чувств.
– В таком случае вот мой приказ!
– сказало создание.
– Опрокинь обелиск!
– Но это невозможно…
– Ты должен опрокинуть обелиск!
– повторило существо более громко и строго.
– Жрецы не позволят мне… Да и потом… Даже если бы у меня хватило на это сил - я просто не посмею.
– Ты посмеешь! И сил у тебя хватит!
– настойчиво твердил голос.
Внезапно Хазреда окутала тьма, он потерял из виду и странное создание, и обелиск, и только голос все звучал у него в голове - так громко, что виски у Хазреда начали раскалываться:
– Ты посмеешь! Опрокинь обелиск! Опрокинь обелиск! Опрокинь обелиск!
– Хватит!
– закричал Хазред и, к своему облегчению, начал удаляться от того места, где происходила эта странная сцена. Его как будто подхватило и понесло прочь, все дальше и дальше, пока наконец он не начал различать солнечный свет. Он спал! Это был всего лишь сон! Теперь осталось последнее усилие - и он проснется…
– …Освободи меня… - донеслось до Хазреда уже из неведомой дали.
И Хазред проснулся.
***
– Что тебе приснилось?
– настойчиво спрашивал Гирсу снова и снова.
– Ты кричал во сне!
Хазред угрюмо смотрел на пламя небольшого костра, который они развели, чтобы зажарить пойманную в болотах розовую рыбу. Такая рыба считалась деликатесом, а охота на нее сопровождалась немалым риском: ведь рыба обитала в бездонных озерах посреди трясин. Любой неосторожный шаг мог оказаться для охотника последним. Не было еще случая, чтобы трясина отпустила свою жертву. Но Гирсу всегда отличался ловкостью и разумной отвагой, поэтому, когда он принес насаженную на самодельное копье рыбину, Хазред лишь усмехнулся:
– Ничего другого от тебя и не ожидал, брат.
– А ты даже костра не развел!
– возмутился Гирсу.
– Ну, - сказал Хазред, - вдруг бы ты провалился в топь! Тогда моя работа пропала бы без толку. А я не люблю совершать бессмысленные поступки.
– В таком случае соверши осмысленный - и собери хворост, - распорядился Гирсу.
– А я пока очищу рыбу.
И вот костер горит, рыба изнемогает на вертеле, а Хазред по-прежнему мрачен.
– Странный сон, - проговорил он наконец.
– Больше похож на видение. Иногда боги разговаривают с нами, когда мы погружены в грезы.
– Ты в это веришь?
– Гирсу пристально посмотрел на друга.
– В то, что богам и духам есть до нас дело?
– Верю, - серьезно кивнул Хазред.
– Особенно в тех случаях, когда богам и духам что-то от нас нужно.
– Как будто они не могут сами справиться! Они же всесильны.
Хазред покачал головой:
– Хорошо, что я еще не жрец, Гирсу, иначе пришлось бы прижать тебе нос за богохульные мысли.
– Но ведь ты не жрец, - рассудил Гирсу, ухмыляясь.
– Так что отвечай по своему разумению.
– Ладно, приведу пример, чтобы тебе было понятнее. Положим, ты силен и могуч.
– Да, я таков.
– Гирсу подбоченился, а потом расхохотался.
– Не трать время на общеизвестное, говори о том, чего я еще не знаю.
– Для того чтобы ты понял мою мысль, следует добавлять ее в общеизвестное, щепотку за щепоткой, - отозвался Хазред без улыбки.
– Иначе истина окажется для тебя чем-то вроде отравы.
– Любая истина, если разобраться, - сущая отрава, - фыркнул Гирсу.
– Не понимаю, почему к ней так стремятся разные там жрецы и маги. Вот, положим, Лоббер и его Атава. Помнишь? Жили не тужили, и все шло хорошо, пока Атава не начала допытываться - верен ли ей муженек и куда подевалось красивое костяное ожерелье с резьбой. Продолжала бы считать, что ожерелье случайно потерялось, а Лоббер лучший из троллоков - глядишь, ничего дурного бы и не случилось. Но нет, понадобилось бабе раскопать правду. И… готово дело! Она ведь сняла ожерелье с Ретаты вместе с головой.