Серебряный доспех
Шрифт:
В том, что касалось костра, это была явная клевета - костер горел ровно и гаснуть не собирался. Безжизненное магическое пламя, которое даже не колебалось на ветру.
– Расскажи мне больше, - попросила Пенна после некоторого молчания.
– О чем?
– Почему ты следил за мной? Почему ты меня спас?
– Ты - живая, и в то же время ты - порождение тумана, - сказал маг.
– Своего рода магический шедевр. Мне хотелось исследовать тебя, и вскоре ты предоставила мне великолепную возможность. Я говорю о слуа, твоих врагах. Врагах твоего владыки и твоих собственных.
– Он поднял ладонь, предупреждая возражения, готовые сорваться с губ Пенны.
– Ты можешь все отрицать, ты может твердить день и ночь, что твоя ненависть к ним - обычная, естественная ненависть живого к нежити. Но это не так. Вспомни, как все происходило. Разве ты вела себя как жертва? Пока обычные горожане метались по городу в поисках тех, кто их убивает, ты сразу же обнаружила их. Ты их почувствовала…
– Я не порождение тумана!
– оборвала Пенна.
– И не желаю больше слушать об этом.
– Как хочешь, - отозвался Эгертон.
– Если тебе не нужна правда, позволь мне отдохнуть. Я вымотался и хотел бы поспать.
– Погоди!
– Пенна явно была испугана.
– Не засыпай! Если сюда придет он… тот…
– Тзаттог?
– Маг приподнял брови.
– Но он не причинит тебе вреда. Он давно уничтожил бы тебя, будь это в его власти, но он попросту не в состоянии это сделать.
– Он напустил на меня умертвий, а ты утверждаешь, будто он не в силах причинить мне вред!
– возмутилась Пенна.
– И что, много навредили тебе те умертвия?
– осведомился Эгертон.
– Нет, но…
– Он проверял тебя. Та ли ты, кого он ждал, или же он опять ошибся.
– Откуда ты все это знаешь?
– Так ты хочешь услышать правду или я все-таки могу отдохнуть?
– вопросом на вопрос ответил Эгертон. Пенна промолчала.
– Правда тебя испугает, - сказал Эгертон.
– Нет, - глухо откликнулась Пенна.
– Кажется, теперь не осталось уже ничего, что способно было бы меня испугать.
***
Она, конечно, лгала.
Она была испугана. И боялась того, что сейчас ей мог открыть Эгертон.
Маг устроился поудобнее на земле. Костер послушно пылал, озаряя молодое лицо Эгертона, его темные изогнутые брови, почти сошедшиеся на переносице, его темный, резко очерченный рот и нос с горбинкой.
Пенне подумалось, что это лицо изменяется в зависимости от освещения. Может быть, виной всему были глубокие тени, появившиеся под глазами и в ямках на щеках: усталость истощила мага, он исхудал прямо на глазах.
– Наш орден, что бы о нем ни говорили, жаждет в первую очередь знаний, - тихо произнес Эгертон. Голос его звучал спокойно, задушевно, как будто он сидел где-нибудь в уютных креслах и вел дружескую беседу с единомышленником, а не торчал посреди сырых болот, окруженный неведомыми опасностями.
– Все маги это утверждают, - сказала Пенна.
– В эту ложь уже не верят даже малые дети.
Эгертон пожал плечами.
– Я не знаю, что говорят другие. Я знаю, что говорю я сам. Знание - самое важное для нас. В наших башнях хранятся свитки и книги по всем девяти направлениям магической науки… - Он опустил веки, мечтательно вздохнул.
– Нет большего наслаждения, чем погрузиться в чтение этих свитков! Там говорится о вещах поистине удивительных… И самое поразительное то, что все это правда! Любое заклинание можно опробовать, любая тайна становится открытой в свой черед… Можно до бесконечности наблюдать за волшебной игрой слов и жизни. Слово, начертанное значками на пергаменте, оживает в устах мага и преобразуется в реальность.
– Да, - медленно уронила Пенна, - конечно, я слышала о вас. Вы живете на темной стороне Лаара. Вы - лучшие маги в мире! Вы способны вызывать духов, подчиняете своей власти мертвецов… Все вы одержимы своими учениями. Вы настолько безумны, что готовы ставить опыты на самих себе, лишь бы проверить, что правда, а что - заблуждение!
– Самое опасное заблуждение - то, что ты сейчас говоришь, - ответил Эгертон. Его глаза блеснули в темноте.
– Некромантия и запретные науки - это удел падших магов, предателей из Соултрада, города на темной стороне. Они отделились от ордена Тоа-Дан и были прокляты! Это они посвятили себя темному знанию…
– А вы?
– спросила Пенна.
– Только не пытайся убедить меня в том, что маги Тоа-Дан такие уж добрые.
– Добрые?
– Он удивленно поднял брови.
– Я не вполне понимаю это слово. В этом слове вообще нет смысла. Оно не входит ни в одно из заклинаний, и я не встречал его в наших магических свитках и книгах. Это примитивное человеческое понятие, лишенное какой бы то ни было силы. Не пользуйся им! Оно говорит лишь о твоей слабости. А ты не должна быть слабой.
– Расскажи еще о своем ордене, - попросила Пенна после паузы, которая ей потребовалась, чтобы усвоить услышанное.
– Я постараюсь больше не перебивать тебя.
Эгертон ответил:
– Мы ищем знаний.
– Это я поняла.
– Сейчас в Лааре появилась новая сила. Мы должны постичь ее. Мы пытаемся понять, кто она. Мы ищем способа войти с ней в контакт.
– Только не говори мне, что эта новая сила - я, - взмолилась Пенна.
И тут произошло нечто неожиданное.
Эгертон рассмеялся.
Пенна не подозревала, что это существо в состоянии веселиться, и однако же невозможное произошло: молодой маг хохотал, и волшебное пламя на земле вторило его веселью: оно то приподнималось, то опускалось, и оранжевые языки лизали темный воздух.
– Ты?
– задыхаясь, повторил Эгертон. Он схватился за грудь, закашлялся. Видно было, что подобное веселье для него - большая редкость.
– Ты? Новая сила в Лааре?
Пенна оскорбленно пожала плечами:
– Никогда не знаешь, что можно еще услышать от мага! Особенно от мага, жаждущего познаний.
Эгертон наконец перевел дыхание.
– Нет, Пенна, эта сила по-настоящему могущественна. Такой мы еще не встречали. Абсолютно новая сущность возникла на Лааре, и вестниками ее стали чума и пророки тумана. Мы идем следом за пророками тумана, потому что хотели бы завязать с ними отношения. Обменяться знаниями, если они согласятся делиться с нами тем, что знают сами. Этим созданиям, какими бы зловещими и жуткими они ни казались, многое известно о новой сущности. Возможно, они пытаются донести эти сведения до людей - в той форме и в том виде, в каком они могут быть восприняты слабой человеческой расой. Но люди не понимают… Мы пытаемся понять. Мы всегда и все понимали…