Серебряный доспех
Шрифт:
Некоторое время сражение велось с переменным успехом: атакующие то приближались к воротам города, то откатывались назад. Повсюду кипели стычки, поле боя было усеяно трупами. Армия умертвий редела, но из областей, затянутых туманом, возникали новые… Впрочем, Хазред не мог не замечать, что порождения тумана с каждым разом становились все слабее: все меньше приходило гончих, крыланов, крепких, покрытых панцирями человекообразных насекомых, все больше выползало гниляков, тупых, распадающихся на части при первом же удачном ударе…
Внезапно Хазред заметил на стене Ифы троих гурров-шаманов. Теперь, когда серебряный доспех сомкнулся на теле Хазреда, он обрел новое зрение, куда более совершенное, чем прежде. В темноте Хазред отлично видел своих недругов. Все трое - высокие, тонконогие и тонкорукие, с бочкообразной грудью и впалым животом, они были вооружены тощими посохами из прикрученных веревками веток. И тем не менее эти создания, какими бы жалкими они в глазах Хазреда ни выглядели, обладали серьезным могуществом.
Уже многие из нападающих лишились воли и способности убивать, они просто ползли по равнине, жалобно завывая. Чары струились над полем битвы. Шаманы переступали с ноги на ногу, шевелили посохами и повторяли заклятия на непонятном для Хазреда языке
Следовало покончить с ними как можно скорее. Хазред признал к себе Эгертона.
– Видишь тех троих?
– Их трудно не видеть - их посохи просто сияют магической мощью, - ответил Эгертон.
– Убей их, - приказал Хазред.
Тоаданец выглядел удивленным:
– Ты хочешь, чтобы я один выступил против троих гурров-шаманов? По-моему, ты переоцениваешь мои силы!
– Я хочу, чтобы ты победил их, - произнес Хазред, и в его тоне звучала такая твердая убежденность в успехе, что даже на Эгертона это произвело впечатление.
– Магия огня, которой я владею, истощает мои силы быстрее, чем мне бы хотелось, - предупредил Эгертон.
– Но, что еще хуже, я не смогу защитить себя должным образом.
– Значит, ты погибнешь за мое дело!
– воскликнул Хазред. Маг услышал, как он скрипнул зубами.
– Это достойная смерть, и… - Хазред приблизил лицо к глазам Эгертона.
На миг тоаданцу показалось, что странное среброликое создание с огромными круглыми глазами заполняет собой весь мир, а сам Эгертон превращается в крохотную букашку, в очень малую и незначительную часть этого мира. И единственный способ выжить в этих новых условиях - полностью покориться Хазреду. Да что там выжить! Это был единственный возможный способ существовать, вожделенный, желанный, сладкий… У Эгертона подкосились ноги, он едва не упал на колени. И лишь последним усилием воли он отклонил магическую атаку.
– Я понимаю, - немеющими губами проговорил тоаданец, - что ты хочешь сделать… но не сделаешь…
– Ты выступишь против этих шаманов!
– спокойно сказал Хазред.
– Ты желаешь это сделать. И ты сделаешь это ради меня. Ступай.
Он слегка подтолкнул Эгертона ладонью.
Маг отвернулся. Он весь дрожал, его покрывала испарина. Ему стало страшно. «Что же это за создание, - думал он, - если оно чуть было не покорило меня? А ведь тоаданца не так-то просто подчинить себе! До сих пор я считал, что это вообще невозможно…»
Он с трудом перевел дыхание.
«И все-таки ему это не удалось, - пришла следующая мысль, - потому что я до сих пор свободен. Будь это не так, я не смог бы думать о подчинении… о его способности меня контролировать… я бы просто повиновался, не задумываясь и не задавая вопросов…»
С этим Эгертон побежал навстречу гуррам-шаманам.
Они заметили противника и дружно развернулись к нему навстречу. Один из шаманов - длинная тонкая фигура в развевающейся косматой мантии, черный силуэт на фоне пылающих костров - вскинул зажатый в руке посох. Эгертон развернул к нему ладони и с силой вытолкнул из своего тела двух саламандр. Разрывая кожу его рук, огненные ящерки взлетели в воздух. Их хвосты по-прежнему находились в руках Эгертона, а невероятно удлинившиеся тела плясали и извивались в ночной тьме. Обе ящерки стремились дотянуться до чужих магов.
Навстречу саламандрам полетели фиолетовые и синие огни. Саламандры хватали эти горящие магические шары зубами и проглатывали их, другие отбрасывали ударами лап - и непрерывно росли, увеличивались в размерах, делались ярче и сильнее.
Но несколько шаров все же прорвали оборону, и волосы у Эгертона вспыхнули. Обе руки Эгертона были заняты; а если бы он, пренебрегая опасностью, все же поднес руку к голове, то лишь усилил бы горение. С громким отчаянным криком Эгертон продолжал удерживать ящериц, а огонь лизал его голову, подбираясь к глазам.
Неизвестно, чем закончилось бы это испытание для Эгертона, если бы Хазред вовремя не заметил беду, случившуюся с его «ручным магом». Мановением серебряной руки Хазред подозвал к себе одну из гончих тумана и отдал приказ.
Гончая помчалась к горящему тоаданцу, но глядела она не на мага, а по сторонам, выискивая кого-нибудь, кто подходил бы для ее целей. Гончей требовался кто-то живой, с кровью в жилах. Таковым оказался свой же солдат из числа освобожденных из ямы ижоров.
Этот не удрал при виде гурров-воителей лишь потому, что страх парализовал его. Некоторое время он просто сидел на земле, а затем нашел в себе силы встать и побежать вперед. И вдруг эйфория охватила его. Он думал о том, что великий предводитель Хазред, могущественный серебряный воин и маг, почти божество, обещал своим соратникам богатство, славу, власть над всем Исхаром! После падения Ифы все, кто поддерживал Хазреда, сделаются знатными господами. И все они равны в своем преклонении перед Хазредом.
Солдат твердо верил в это. И до последнего не догадывался о том, что на уме у гончей тумана. И даже когда та с тихим шипением вонзила клыки ему в шею, продолжал считать, что в этом нет ничего страшного или опасного. Глаза его уже туманились, и смертельная слабость разливалась по всему телу, а солдат так до сих пор ничего и не понял. Он продолжал грезить о величии Хазреда.
Гончая со ртом, полным крови, отбросила от себя вялое тело. Нужно было спешить: приказание господина прозвучало более чем ясно. Порождение тумана подбежало к горящему магу и окатило его обильным кровавым фонтаном. Густая жидкость разлилась по голове, по лицу и плечам Эгертона. Огонь, терзавший плоть мага, зашипел и погас. Эгертон ощущал мучительно болезненное жжение на лице, и особенно на веках и губах. Тоаданец выронил своих саламандр, и те убежали, стелясь по земле.
Несмотря на увечья, которые нанес Эгертону огненный шар, маг испытывал странную благодарность к своим недругам. Боль окончательно избавила Эгертона от потребности во всем повиноваться Хазреду. Остатки магии подчинения разрушились, Эгертон снова был свободен.
Он упал на землю, прижимаясь обожженным лицом к прохладной влажной почве. А вокруг продолжала кипеть битва.
***
Пенна проснулась.