Серебряный дракон
Шрифт:
— Ты знаешь, кто подослал убийц? Имперский колдун Мерзидох! — Я не пошевелилась, продолжая лежать и слушать с закрытыми глазами, осознание, что опасность ЕМУ в данную минуту не угрожает, позволяло притворяться спящей дальше. — Он нанял людей из второй гильдии убийц, специально для тебя.
— И что с того? — Глаз я так и не открыла.
— Ты знаешь, кто такой Мерзидох? — Он опять начал трясти меня за плечи. Видимо, стоит проснуться окончательно и встать.
— Понятия не имею. — Я села и попыталась открыть глаза. Дохлый номер! Веки превратились в свинцовые экраны для защиты от радиации.
— Это самый страшный колдун в землях, подвластных короне. Советник, придворный маг и чернокнижник. С ним лучше не связываться.
— А я тут при чем? — Попытки окончательно привести себя в боевую готовность терпели поражение за поражением, хотя сна вроде не осталось нигде. — Я впервые слышу об этом мерзком бздохе. Сигаретки, Арс, не найдется?
— Найдется, — буркнул он недовольно.
Пару минут стояла полная тишина. Как можно так тихо ходить?
— На, бери. — Арс сунул мне в руку дымящуюся сигару и ждал, когда я очухаюсь.
Сделав десяток глубоких затяжек, я смогла открыть глаза и осмотреться.
Это, наверное, и есть таинственный чердак — пространство, где мы находились, между потолком и крышей. Стены шли под углом, обшитые деревянными досками, кажется, сосновыми. Чердак большой, он же тянется над всем зданием, почти полностью завален старой мебелью и всевозможным хламом, но чисто, даже камин тут сложили! Я находилась на широченном диване, составленном из десятка секций, обтянутых черной вытертой кожей. Арс сидел в кресле напротив, положив ноги в сапогах на низенький столик, и смотрел на меня с укором, надо отметить, праведным.
— Я что, правда проспала всего сутки?
— Больше. Сейчас утро третьего дня после нашей встречи.
— Всего-то? Я собиралась вздремнуть с недельку, не меньше.
— Ничего себе! — Его брови взмыли вверх, он никак не мог поверить в мою способность дрыхнуть долго и самозабвенно.
— Есть сильно хочется, — сообщила я, капризно надувая губы.
— Пошли, накормлю, а после Мумит расскажет тебе последние новости. Только надень что-нибудь.
Замечание было верным — я сидела в чем мать родила, а местные обычаи этого не допускали.
— И где моя одежда? — Я посмотрела на себя и поискала взглядом по округе. — Ты меня сюда принес и положил спать?
— Нет, — он отрицательно покачал головой, — для меня ты тяжеловата. Сколько центнеров весишь?
— Два (имеется в виду малый центнер, равный пятидесяти килограммам), с небольшим хвостиком, — сообщила я, это же не секрет.
— Что? — изумился Арс. — А на вид и не скажешь, ты такая маленькая.
— Мой обычный, неконтролируемый вес сто десять килограмм, — по слогам произнесла я. — А кто меня сюда притащил?
— Мумит, больше некому. Я еле тебя раздел, ты же вся была мокрая. А вырубилась! — Арс яростно жестикулировал. — Это надо видеть. Мгновение, и, круша стул, обливая себя ромом, падаешь на пол. Не оставлять же тебя в салоне?
— Спасибо, Арс, очень я устала вчера.
— Позавчера, — поправил он.
— Не придирайся к словам, — отмахнулась я и требовательно спросила: — Так, где одежда?
— Шкафчик стоит боком, видишь? — Он указал на несуразное сооружение.
— Вижу, — сказала я, тем самым подтверждая, что слепотой еще не страдаю.
Такой шкафчик просто не мог стоять нормально. До поперечных стропил не больше четырех метров, а в высоту он превышал пять, хорошо, что ширина два метра и с одной дверкой. Другое положение для шкафа было просто невозможно.
За моей спиной через круглое большое окно лился слабый свет, разгонявший сумрак и создававший на чердаке мягкий полумрак.
Я встала с низкого дивана и, пошатываясь, пошла к шкафчику, чувствуя на себе взгляд Арса.
— Что посоветуешь надеть? — спросила я, не оборачиваясь.
— Все, что угодно, только не серебряное платье.
Ха! Естественно, надела серебряное и завязала на волосах громадный бант, спасибо Фиофе, научила.
— Я готова, — доложила я, закончив туалет. — Пошли?
Арс остался на месте, застыв в немом полуобороте. Он, пока я наряжалась, пересел в другое кресло, наверное, чтобы не смущать меня (или себя?), и теперь сидел ко мне спиной и не видел, что я надеваю. А когда обернулся на голос — замер минут на десять, глядя в глубокий вырез на груди, где, слегка покачиваясь, висел стилет.
— Ты что, замерз? — спросила я с лукавой улыбкой.
— Подожди, оправлюсь от удара, нанесенного в мое больное сердце, — хриплым голосом отозвался Арс и опять замолчал, сглотнув застрявший в горле комок.
Я стояла, наслаждаясь ЕГО вниманием. Взгляд Арса блуждал по мне сверху вниз и обратно.
— Пошли позавтракаем, — тихим голосом вымолвил Арс и, легко поднявшись с кресла, подошел ко мне, не отрывая горящего взора, взял за руку и повел к выходу.
Выходом с чердака оказался широкий люк прямо в полу. От него вниз вела удобная лестница, ну, это мне все удобно, а кому-то может показаться и не очень.
Весь путь проделали в полном молчании. В зал вошли через дверь служебного входа, рядом со стойкой бара. Утром еще мало посетителей, но все, как по команде, перестали жевать, пить и разговаривать, головы дружно повернулись в нашу сторону, десяток пар глаз следил за мной. Мы заняли у окна столик на двоих, нормального размера, разумеется, по человеческим меркам.
Усадив меня. Арс устроился напротив и произнес утверждающим тоном:
— Ты ведьма, коварная и опасная.
— Это почему? — невинно поинтересовалась я.