Серебряный Камень (Хранители скрытых путей - 2)
Шрифт:
Верно. Пять Городов Доминиона не один век тому назад врезали в горы, а камень мог еще века простоять - что ему сделается.
Ивар указал на юго-западный угол внешней стены.
– Мне точно известно, что несколько столетий назад там была огромная пробоина, а сейчас разве это заметишь? Несколько бочек штукатурки, два десятка мастеров, пару сотен лет под солнцем и дождем, вот и порядок.
– Выходит, - промолвил Йен, - тебе уже приходилось здесь бывать.
Ивар ответил не сразу.
– Ну... в молодости, когда были силы носиться по всему Тир-На-Ног, я приторговывал в здешних местах.
–
– Шпион - это, знаешь ли, слишком сильно сказано.
– Рот Ивара недовольно скривился.
– Я всегда предпочитал считать себя разъезжим торговцем, который не зажмуривает глаза при виде любопытных вещей. И Его Пылкость - не тот, с кем ты имел дело, а прадед нынешнего Огненного Герцога - всегда проявлял интерес к тому, что я мог рассказать, возвратившись из очередной поездки.
– Теперь понятно, почему вандесты истолковали твои поездки по-своему, не скрывая сарказма, заметил Арни Сельмо.
– Невиновность - мой единственный щит.
Арни только хмыкнул в ответ.
Перед воротами у подъемного моста все спешились. Несколько солдат повели лошадей куда-то вдоль по тропинке у замковой стены, остальные, гремя сапожищами, препроводили Йена, Ивара дель Хивала и Арни Сельмо внутрь.
Побыв некоторое время в обществе Торри и Осии, Йен нередко ловил себя на мысли, что и сам везде готов видеть ловушки. Впрочем, не требовалось особого ума, чтобы понять: замысловатые горгульи на стыке потолка и стен в действительности приспособлены для изливания кипящего масла на головы тех, кто сумел сюда пробиться.
Юноша поделился своими соображениями с Иваром дель Хивалом, и тот погрозил ему пальцем.
– Знаешь, молодой Сильверстоун, - обратился он к нему по-английски, мило улыбаясь, - или как ты там себя изволишь величать... одно дело заметить любопытную черту местных сооружений, а другое дело - обсуждать ее. И уж совсем третье - обсуждать с точки зрения армии неприятеля. Вряд ли это понравится нашим симпатичным спутникам.
– Исполин завершил свое высказывание широким жестом, совершенно не соответствующим его словам.
– Эй, а тут не говорят по-английски?
– полюбопытствовал Арни Сельмо.
Голова Ивара дель Хивала склонилась набок.
– Насколько мне известно, не слишком. Однако могут шпарить по-английски ничуть не хуже, чем по-берсмальски. Языковые способности дарует не только Орфиндель.
Главный вход в замок - массивные врата из вековых бревен, связанных толстенными, в руку толщиной канатами, были заперты, но сбоку имелся узенький проход, вот через него солдаты и провели Йена и его товарищей.
– Все здесь как-то знакомо, вроде я здесь уже был, - произнес Ивар дель Хивал, сунув на секунду свой нехитрый багаж Арни, чтобы протиснуться по коридору на очередном узком повороте.
– Ну, по крайней мере раз - точно, когда на свет рождался.
– Эта шутка была с бородой, когда ты еще под стол пешком ходил, промолвил Ивар дель Хивал, - однако я хотел сказать другое. Вход точь-в-точь такой же, как в любой Город. Попроще, конечно, но я сильно сомневаюсь, что этот замок возводил Обреченный Строитель.
– Да уж, его построил муж матери моей матери моей матери.
– В нескольких шагах от двери Агловайн Тюрсон остановился.
– Сейчас прошу соблюдать осторожность.
Дверь, вернее, дверная коробка была усеяна острейшими шипами из вороненой стали длиной от полуметра до метра. Ножнами с мечом Тюрсон откинул в сторону шипы слева, а один из солдат - шипы справа.
Когда Йен миновал эту жуткую дверь, в глаза ему ударил свет заходящего солнца.
Все внутри ничем не напоминало юноше замок. Земля была ухоженной, и в то же время здесь уважали природный ландшафт - деревья, некоторые из них весьма почтенного возраста, росли повсюду, кроме, разве что, узенькой полоски вдоль стены. Ручеек, приветливо журча, извивался среди деревьев и впадал в приютившийся в северо-западном углу пруд. По водной глади скользили с десяток лебедей, время от времени погружая грациозные шеи в воду в поисках рыбешки. Тут же резвилась стайка ребятишек. Одна из девочек вдруг плюхнулась на спину, поскользнувшись, и проехала на заду до самой воды, откуда тут же выбралась, заливаясь смехом.
На вершине пологого холма стояло трехэтажное здание. Оба его крыла, восточное и западное, выглядели новее и явно пристраивались позднее.
Агловайн Тюрсон жестом велел остановиться на лужайке перед главным входом.
– Оружие вы должны оставить здесь, - распорядился он.
– Маркграф не потерпит у себя вооруженных визитеров.
Иен мгновение раздумывал. Очень не хотелось расставаться с "Покорителем великанов", да и чутье подсказывало, что Одину трудновато будет обеспечить ему безопасность, если копья при нем не будет. Но... слишком много здесь солдат, чтобы качать права.
Юноша, очень осторожно поставив древко копья на землю, принялся вдавливать оружие в почву, пока на поверхности не остался один лишь наконечник.
– Следите, чтобы никто до него не дотрагивался, - предупредил Йен. Это очень опасно.
Отстегнув ремень, на котором висел меч, он положил "Покорителя великанов" рядом, так чтобы меч слегка касался острия копья. Ивар дель Хивал стал было укладывать у копья и свое оружие, но вовремя одумался - передал оружие Йену, и тот аккуратно положил его. После того как солдаты бегло обыскали путников, Агловайн Тюрсон повел их по коридору со сводчатыми потолками, затем спустился вниз в какой-то темный проход и, миновав его, оказался перед массивной дубовой дверью.
Дверь эта бесшумно распахнулась, едва к ней подошли люди.
Хоромы маркграфа имели примерно те же размеры, что спортзал в школе, где учился Йен. На полу лежал толстый ковер цвета крови, той, что фонтаном хлещет из свежевспоротой артерии. Ковер не был сплошным - в нем имелись проходы из зеленого мрамора, причем не мраморные плиты лежали на ковре, а мраморный пол проступал в прорезях ковра.
В одном углу возвышался стол в окружении десятка кресел, в другом располагались явно не вписывавшиеся в общую картину предметы - обычная прялка и два простых деревянных стула, еще один угол занимало бюро, заваленное грудами бумаг, а посреди помещения теснились низенькие банкетки, уютные диванчики и массивные мягкие кресла. Там визави восседали маркграф и девушка. Поблизости сидел в кресле молодой человек, некая разновидность Агловайна Тюрсона, только чуточку моложе.