Серебряный леопард
Шрифт:
Лагерь итало-норманнов, разбитый на расстоянии лиги от стен Константинополя, не радовал глаз. После предыдущих экспедиций на местности не осталось ни единого дерева или даже куста. Земля была не только вытоптана, но и сплошь покрыта навозом и человеческими экскрементами. Повсюду находились остатки землянок, вырытых еще людьми Хью из Вермандуа, Юстаса Булонского и другими.
Когда Эдмунд, покачиваясь в седле в такт шагам Громоносца, ввел свой небольшой отряд на окраины бивака Боэмунда, он не заметил в лагере южных норманнов множества воинов. Его неприятно удивило и то, что соотношение пеших солдат с верховыми было значительно меньшим, чем в других войсках крестоносцев, да и обоз был невелик. В Константинополе стало известно, что Боэмунд Могучий намного беднее других вождей крестоносцев. И это вызывало большую озабоченность у византийцев: не исключена была угроза, что его солдаты начнут попрошайничать или грабить, если их немедленно не обеспечат снабжением из императорских амбаров. К тому же ни одно франкское войско не могло похвалиться даже элементарным обслуживанием, например медицинским, не обладало даже самым необходимым осадным парком. Как только начнется наступление на неверных, каждый воин должен будет сам находить пропитание и для себя, и для своей лошади. Так было всегда во время войн на западе.
Палатки и шатры лагеря итало-норманнов располагались в беспорядке, большими и малыми группами, в некотором отдалении от потрепанного шатра самого Боэмунда. Над ним гордо реяло темно-красное знамя.
От опытных глаз Эдмунда де Монтгомери не ускользнуло, что подготовка к выступлению из лагеря идет полным ходом. Толпы сержантов, ратников и простых пеших солдат покидали лагерные костры и собирались вдоль дороги, ведущей на север от Золотых Ворот Константинополя. Это был самый западный и наиболее укрепленный выход из города в сторону суши.
Отряд Серебряного Леопарда, продвигавшийся на запад, достиг пересечения двух дорог. Эдмунд придержал коня и приказал своим спутникам выстроиться в два ряда. Так они и сидели верхом под бело-голубыми вымпелами, отчаянно ругая жару, удушливую пыль и наблюдая за подразделением кавалерии, выезжавшим из лагеря Боэмунда.
Непрерывное пение боевых рогов подтверждало, что выезжают самые могущественные бароны. У Эдмунда де Монтгомери сильно заныло сердце, едва он увидел приближающийся темно-красный флаг Боэмунда.
Вскоре уже можно было различить с дюжину мощных всадников, одетых в плащи крестоносцев. Они скакали под многоцветными вымпелами, освещенными весенним солнцем.
Бывший граф стиснул челюсти. Всего через несколько минут он встретится лицом к лицу с Боэмундом Могучим – в первый раз за истекшие полгода. Как бы то ни было, он должен, не теряя времени, поставить своего законного государя в известность о сговоре между императором Алексеем и Готфридом Бульонским. Кровь застучала в висках при воспоминании о том, как слезно упрашивали его Сибилла и Розамунда избежать этой встречи.
Охваченный волнением, Эдмунд незаметно бросил взгляд через плечо на свое воинство. Граф остался доволен. Пять загорелых рыцарей, десять сержантов и двадцать ратников невозмутимо сидели позади него в седлах, не сплевывая, не посмеиваясь и не переговариваясь. Изображения белого леопарда на щитах подчеркивали их единение. Между тем блестящая кавалькада начала подниматься по пологому склону, приближаясь к месту, где ее поджиал отряд Эдмунда. Воины графа с любопытством разглядывали массивную фигуру Боэмунда Могучего, возглавлявшего кавалькаду.
А Боэмунд в свою очередь разглядывал спутников Эдмунда, у которого от волнения пот заструился по щекам. Эти мгновения должны определить его судьбу.
Эдмунд пришпорил коня, поднял его на дыбы, приветствуя подъехавших опущенным в горизонтальное положение копьем.
Боэмунд, должно быть, сразу же узнал его. Его правая рука взвилась вверх, призвав весь эскорт остановиться в вихре поднявшейся пыли.
– Мой государь! Милорд Боэмунд! – с дрожью в голосе воскликнул сэр Эдмунд и выехал вперед.
Челюсти Боэмунда угрожающе сжались. Глаза метали искры.
– Ха! Вот он, наконец, этот английский негодяй! Как ты посмел приблизиться ко мне?!
– Я хотел бы предупредить об опасности, подстерегающей вас в этом городе, – преодолев дрожь, смело начал Эдмунд. – Я хотел бы поставить к вам на службу этот мой отряд. В нем каждый воин отличный боец. Мои люди способны нанести много сокрушительных ударов по неверным.
Легко сдерживая боевого коня, огромного золотистого жеребца, Боэмунд опытным глазом оглядел отряд.
– У твоих воинов вид разбойников и негодяев! – прорычал он. И, неожиданно усмехнувшись, поднял кулак. – Сэр Эдмунд, ты явился с опозданием. Но ты хорошо выполнил поручение, с которым я тебя посылал. И я тебе благодарен, – подмигнул он.
Если бы на голову Эдмунда обрушилась булава, он был бы поражен не больше. Что говорит Боэмунд? Он благодарен за то, что Эдмунд хорошо выполнил его поручение?
Англо-норманн застыл в глубоком смущении. Разразившись хохотом, Боэмунд хлопнул его по бедру.
– Видит Бог, ты оказался умнее, чем я думал, передав фальшивое сообщение о моем маршруте. Как я понимаю, мой дорогой друг Алексей с готовностью проглотил эту наживку. Поэтому мы не обнаружили ни одного византийца в горах Фракии. – Широкое загорелое лицо герцога подобрело. – Ты определенно отточил мозги, общаясь с хитрыми греками.
Эдмунд заколебался. Он лихорадочно соображал, стоит ли рисковать удивительно дружественным поведением Боэмунда, и все же решился.
– Милорд, вы не могли бы сообщить мне что-то о моем оруженосце Герте Ордуэе или о моем верном Друге сэре Тустэне?
Боэмунд лишь рассмеялся и пришпорил коня. Эдмунду оставалось только отсалютовать Боэмунду копьем. Его государь, собрав поводья, бросил:
– Отпусти свой отряд и следуй за мной в город. Когда герцог медленным шагом стал продвигаться к высоким желто-серым двойным стенам и бастионам Константинополя, его со всех сторон приветствовали радостными криками.
Присоединившись к эскорту, Эдмунд узнал нескольких важных лордов, ехавших вслед за Боэмундом. Среди них был Жирар, епископ из Ариано, краснолицый и полный, с золотым крестом на груди и кольчугой под церковным облачением. С его хорошо затянутого пояса свисала булава.