Серебряный огонь
Шрифт:
Де Брюн быстрым движением потер лоб. Его явное потрясение ослабило гнев Филиппа, который и без того был не слишком сильным.
– У тебя есть доказательства для такого страшного обвинения? – хрипло спросил старик, немного придя в себя. Возврат к доверительному «ты» означал без лишних слов, что он больше не сомневался в правоте Филиппа Вернона.
– Обрывки случайно услышанного разговора и абсолютная уверенность, что никакие причины не заставили бы Фелину уйти от меня добровольно.
Он коротко пересказал тестю услышанное в большом зале.
– Ты
На его лице отразился страх за Фелину. Филипп задумчиво покачал головой.
– Нет. Иначе он не стал бы угрожать Терезе дальнейшими расследованиями. Он подозревает, что помогал ей в каком-то сомнительном деле, и пытается ее шантажировать. Вот уж поистине очаровательная парочка!
– Как же ты собираешься добиться правды от подобной персоны? Ведь она таким образом разоблачит себя. А вдруг экипаж судна получил приказ утопить где-нибудь бедную девочку.
– Она жива! – резко возразил Филипп. – В этом я полностью уверен. Я сразу почувствую, если с ней случится беда. Она сейчас, наверное, в каком-то надежном месте. Однако, не зная причины ее исчезновения, я не могу начать поиски или хотя бы предположить, где она от нас прячется.
– А если обратиться к королю?
Еще не закончив фразу, Амори де Брюн понял невозможность такого варианта. Филипп выдавил из себя улыбку, скорее похожую на гримасу.
– Открыть ему правду? Моя супруга для него находится в замке Анделис. Сказать ему, что та женщина вовсе не моя супруга, значит, помимо гнева вызвать у него глупые мысли. Вам известно, как привлекала его Фелина. Только уважение к моей супруге удержало его от того, чтобы свою ненасытную жажду обладания красивыми дамами распространить и на нее. Если он начнет ее искать, мы вполне можем увидеться с ней слишком поздно.
Де Брюн прошептал какое-то проклятье.
– Кажется, действительно, лишь Терезе д'Ароне известны события той проклятой ночи. А почему ты уверен в ее готовности все рассказать именно тебе?
– Она ведь чванлива, самонадеянна и властолюбива.
Маркиз дал краткое описание ее скверного характера.
– Пока она считает меня в своей власти, она способна самодовольно намекнуть на то, что Мов Вернон не больна и не уехала в замок Анделис. Если она поверит в мою слепую страсть и в мою преданность ей, у нее возникнет сильное искушение похвалиться своей исключительной находчивостью, с которой она якобы освободила меня от моей половины.
Амори де Брюн в раздумье потер резной набалдашник палки о свой жилет. Затем его постаревшее за последние дни тело резко выпрямилось.
– Она не твоя жена, забыл?
– Нет, отец, не забыл!
Филипп твердо встретил испытующий взгляд тестя.
– Но я женюсь на ней, как только ее найду, можете в этом не сомневаться. И не говорите мне о происхождении и о предках голубых кровей. Наши праотцы тысячу лет назад тоже были простыми крестьянами или рядовыми воинами. Фелина принадлежит к тем удивительным, редким созданьям, которых природа с рожденья наградила благородством души и разума. Когда я ее разыщу, я больше не позволю ей покидать меня.
Твердость и спокойствие неожиданного заявления делали ненужными дополнительные клятвы.
– Ты любишь ее?
– Да.
Старый дворянин медленно кивнул.
– Она заслужила это. Теперь я могу тебе признаться, я намеревался начать тайные поиски. Как бы я ни уважал ее решение покинуть тебя, мне не давала покоя мысль о ее полном одиночестве, об отсутствии у нее надежной опоры в теперешней жизни, без которой столь красивой и столь духовно богатой девушке придется очень нелегко. Мы вырвали ее из круга, в котором она родилась, но и среди нас она, по-видимому, не нашла своего места. Я надеюсь подыскать для нее способ существования, целиком подходящий ей.
Мужчины молча обменялись долгими взглядами, более красноречивыми, чем слова. Понимание, симпатия и облегчение в связи с устранением недоразумений.
Наконец Амори де Брюн, тяжело вздохнув, нарушил молчание. Он снова овладел собой.
– Что вы собираетесь делать прежде всего, Филипп?
Зять, поджав полные губы и прищурив глаза, ответил:
– Укрепить мадам д'Ароне в ее мнении, что я такой же влюбленный болван, как и все остальные. Чем скорее эта дама поверит в свою якобы окончательную победу, тем раньше я смогу обнаружить следы Фелины.
– Хорошо, я отложу свой отъезд до тех пор, когда ты добудешь более точные сведения.
Обстановка не изменилась, и Филипп Вернон с изумлением спросил себя, как могла ему когда-то нравиться подобная смесь восточного салона с рыночной толкучкой, характерная для спальни Терезы д'Ароне. Большие поленья в камине обеспечивали жару, как в турецкой бане.
Сама Тереза, казалось, не страдала от такой температуры. На ней было лишь соблазнительное свободное муслиновое платье, сквозь голубые складки которого просвечивали пышные очертания чувственного тела.
Расположившись на покрытом подушками диване, она призывно смотрела на маркиза из-под полуопущенных век, пока он наполнял для нее кубок вином.
– Ах, я так слаба, – театрально вздохнула Тереза. – Я поклялась, что вы никогда больше не войдете в это помещение, маркиз. Я слишком страдала после расставания, которое вы мне навязали из-за ложно понятого чувства чести.
Наклонившись, чтобы взять кубок, она постаралась как можно эффектнее продемонстрировать декольте. Ее подкрашенные темно-красные соски были едва прикрыты.
Филипп не побоялся, подобно комедианту, опуститься перед диваном на колени.
– А теперь вы мстите мне, жестокая, прекрасная Тереза! Вы показали мне райскую прелесть, позволив бросить туда лишь единственный взгляд. Ах, вы бесчувственны! Беспощадны! Бессердечны и злопамятны!
Торжествующий смех дамы доказал ему, что он выбрал слова, угодные ей. Завладев ее рукой, он стал покрывать ладонь страстными поцелуями. Участившееся дыхание свидетельствовало, что она благосклонно приняла его смелость и ожидала большего.