Серебряный орел
Шрифт:
Понимая, что произойдет, многие из раненых скрючились и попытались укрыться щитами. Но это их не спасло — вторым залпом убило всех. Когда упали последние стрелы, рядом с «черепахой» лежали только окровавленные трупы, из которых торчало по несколько оперенных стержней.
Бренн быстро обвел взглядом оставшихся.
— Плохо дело, — сказал он, нахмурившись. — Потеряли уже с полсотни человек.
Ромул кивнул, продолжая следить за склонами по обе стороны лощины. Они могут появиться в любой момент, думал он.
И словно в ответ на его мысли, на гребнях холмов показались сотни воинов. Тоже скифы, одетые точно так же, как и те конники, которых римляне перебили перед рассветом. Но здесь были не только конные лучники, но и пехота.
Мое видение было вещим, с горьким изумлением думал Ромул. Этому войску вполне по силам истребить то, что осталось от двух центурий. Его и без того не очень-то стойкое доверие к Митре рассыпалось прахом.
— Нам конец! — выкрикнул Новий, которого даже не зацепило.
В ответ раздался многоголосый нечленораздельный стон растерянности и страха.
Как ни трудно было преодолеть отчаяние, но Ромул не намеревался покорно позволить убить себя.
— Командир, что делать? — крикнул он одному из двоих оставшихся оптионов. Этот был постарше, и по всем правилам командование отрядом теперь переходило к нему.
Младшие офицеры вопросительно переглянулись.
Легионеры ждали.
С лица Бренна исчезла обычная улыбка, ее сменил твердый немигающий взгляд. «Неужели пришел мой час? — спросил он себя. — Если да, то прошу тебя, Беленус, помилуй и сохрани Ромула. И даруй мне достойную смерть».
Молодой солдат уже давно усвоил, что означало такое выражение лица Бренна. Скифам предстояло умереть. Не одному и не двоим, а многим. Но даже могучий галл не мог перебить всех воинов, которые смыкали кольцо вокруг «черепахи», отрезая любые пути к спасению.
— Стройся клином! — выкрикнул наконец старший из оптионов. Прием, удавшийся единожды, мог помочь и во второй раз. — Прорвемся и получим хоть какой-то шанс.
Легионеров не требовалось поторапливать. Они понимали, что если замешкаются, то окажутся в полном окружении.
— Середина! Поднять щиты. Вперед!
Близкие к отчаянию воины повиновались, перейдя даже без команды на ускоренный шаг.
А в ста шагах от них скифские пехотинцы уже образовали некое подобие фаланги в несколько рядов глубиной. Ромул видел, что темнокожие воины противника вооружены очень легко по сравнению с римлянами. На головах у большинства были войлочные колпаки, лишь у некоторых имелись металлические шлемы. Кольчуг почти не было видно. Единственным средством защиты, имевшимся у каждого, служил маленький круглый или овальный щит. Эти люди с копьями, мечами и секирами не станут непреодолимым препятствием для стремительно атакующего клина.
— Им нас не остановить, — пропыхтел, словно в ответ на его мысли, Бренн. — Это всего лишь легкая пехота.
Его друг был прав. Ромула вновь охватила растерянность. Что, если его видение все же не означало истребления и гибели? Если им удастся прорваться, то на дороге к форту их уже ничто не задержит. Но какую же игру вел Митра?
Когда римляне подошли ближе к строю скифов, те метнули копья. Легионер, шедший справа от Ромула, оказался нерасторопен, замешкался, поднимая щит, и широкое железное острие пробило ему шею. Не издав ни звука, он упал; тем, кто шел позади него, пришлось перепрыгивать через его тело. Никто не пытался помочь ему. Рана оказалась смертельной. Копья задели еще нескольких человек; их тоже оставили валяться на земле. Сейчас не было ничего важнее, чем быстрота и сила атаки. С расстояния в двадцать шагов римляне метнули свои пилумы, уложив сразу многих врагов, и, еще прибавив шагу, кинулись вперед.
Ромул нацелился на бородатого татуированного скифа, голову которого защищал куполообразный железный шлем.
Противников разделяло двадцать шагов, потом десять.
— За Забытый легион! — взревел Бренн. — ЗА-БЫ-ТЫЙ ЛЕ-ГИ-ОН!
Как один человек, легионеры ответили громовым, страшным кличем.
Этот клич объединял их всех, думал Ромул. Они ведь и вправду были забытыми солдатами Рима, сражавшимися за спасение собственной жизни на самом краю земли. Продолжал ли дома кто-нибудь думать о них и тревожиться об их участи? Вряд ли. У них не было никого, кроме друг друга. А этого, как выяснилось, недостаточно. Скрипнув зубами, Ромул покрепче сжал горизонтальную рукоять щита. Римский скутум, снабженный тяжелым железным шипом, мог служить отличным тараном.
Между тем скиф сообразил, что острие клина устремилось прямо на него, и испуганно озирался по сторонам.
Слишком поздно.
Ромул вскинул скутум вверх и разбил скифу нос. Воин застыл на месте, оторопев от резкой боли, а Ромул уже воткнул гладиус ему в грудь. Голова в шлеме качнулась и уплыла вниз. Но задние ряды успели изготовиться, и перед Ромулом предстало сразу несколько рычащих бородатых лиц. Опустив щит, Ромул позволил инерции, набранной клином, нести себя вперед. Он видел рядом только Бренна и еще одного легионера, но знал, что за спиной у него еще около сотни человек.
Еще один скиф дико заорал и, широко размахнувшись, попытался мечом ударить Ромула. Тот умело принял удар на металлическую оправу щита. Его противник снова поднял руку, чтобы повторить удар, и Ромул, сделав выпад, глубоко вонзил лезвие гладиуса ему в подмышку. Он хорошо знал, какие повреждения причиняет такой удар: пройдя между ребрами, клинок протыкает легкое и несколько крупных сосудов, случается, даже задевает сердце. Скиф по-рыбьи раскрыл рот. Напором артериальной крови клинок почти выбросило наружу; воин рухнул наземь уже мертвым. Ромул скорчил довольную гримасу. Ну вот, двое готовы, думал он. Осталось еще несколько сотен. Судя по многоголосым крикам, раздававшимся у него за спиной, весь клин успешно продвигался вперед.
Раздумывать было некогда.
На Ромула кинулись сразу двое крепко сложенных мужчин, очень похожих друг на друга, вероятно, братьев. Один голыми руками ухватился за край щита и отжал его вниз, а второй нанес удар длинным кинжалом. Ромул с трудом увернулся, но все же лезвие скользнуло по нащечнику шлема и задело его по лицу под правым глазом. Первый скиф все еще пытался вырвать у него скутум, и Ромулу не оставалось ничего, как выпустить щит, — драться сразу с двумя противниками было невозможно. От неожиданности скиф упал навзничь.