Серебряный орел
Шрифт:
И подпишет им окончательный приговор.
— Командир, что будем делать? — спросил Ромул.
У оптиона был растерянный вид. Он привык передавать солдатам приказы центуриона, а не командовать самостоятельно.
— Стоит им разогнать лошадей — и они легко разрежут наш строй, — продолжал наседать Ромул.
Оптион окинул неуверенным взглядом лощину. На склонах тоже собрались пешие воины, а за их спинами — лучники. Пытаться бежать туда бесполезно — в гору, да еще и под обстрелом с двух сторон.
— Может, ударим на них сами, пока не поздно? — предложил Ромул. — Вдруг сможем еще раз прорваться.
— Ударить на них? — переспросил оптион, не веря своим ушам.
— Да, командир, ударить самим. — Ромул окинул взглядом испуганные лица товарищей. Удар конницы с полного галопа смел бы их, в этом не было сомнений. А потом скифские пехотинцы без особого труда завершили бы дело. — И побыстрее.
Оптион, непривычный и к нажиму со стороны рядовых легионеров, и к принятию решений, колебался.
Бренн покрепче стиснул рукоять меча. То, что предлагал Ромул, было наилучшим, нет, единственным вариантом. Если новый командир так и не решится действовать, придется вмешаться самому. И если понадобится, убить дурака.
Но тут, игнорируя растерянного офицера, к товарищам повернулся Гордиан. Он тоже понял, что Ромул прав.
— У нас остался один шанс, — крикнул он. — Ни назад, ни в стороны пути нет.
— Что делать-то? — отозвалось сразу несколько голосов из глубины строя.
— Раздолбать этих треклятых кляч, — объяснил Гордиан. — Пока они еще ходу не набрали.
Легионеры казались озадаченными, но возражать никто не стал. Гордиан поспешил воспользоваться моментом.
— Тогда вперед! Время не терпит!
Грозный рев сотряс воздух. Лишь Новий и его дружки, казалось, были недовольны.
Ромул не стал мешкать.
— Выстроить клин! — прогремел он. — Вперед!
Оптион-тугодум не нашелся что ответить. Легионеры ринулись вперед в отчаянной попытке выжить и увлекли его за собой.
Ромул занимал все то же положение на острие клина. Справа от него находился Бренн, а слева Гордиан. Через несколько шагов они уже мчались со всех ног, подняв щиты для защиты от скифских стрел. Те, кто находился позади, не могли на бегу держать щиты над головами — сейчас важнее всего была быстрота. А это значило, что, как только конные лучники откроют стрельбу, легионеры, чье место было в середине клина, начнут гибнуть.
Скифские катафрактарии в ответ устремились навстречу римлянам. У каждого в руках был лук с наложенной на тетиву стрелой; они откинулись в седлах на скаку и изготовились стрелять.
Противников разделяло уже менее ста шагов.
Стрелы, описав в воздухе изящные дуги, со свистом посыпались на легионеров. Воина, бежавшего позади Бренна, ранило в щеку. Несколько стрел воткнулось в щиты Ромула и Гордиана, отчего их сразу стало трудно держать в руках, но о том, чтобы остановиться и выдернуть стрелы, нечего было и думать. Гордиан негромко забубнил молитву, обращенную к Марсу, богу войны.
Пот катился по лицу Ромула, затекал в порез под правым глазом. От соли ранку резко защипало, и боль помогла ему сосредоточиться. У некоторых легионеров должны были остаться пилумы, подумал он. Если хоть кто-нибудь попадет в скифа, их станет меньше. В их строю появится брешь. В которую нам, может быть, удастся пробиться. Митра, защити нас. Дай нам силы, чтобы выжить.Пятьдесят шагов…
— Копья приготовить! — заорал он. — По моей команде кидаем в кого придется!
Бренн горделиво улыбнулся. Ромул прямо на глазах превращался в командира.
Легионеры привыкли не раздумывая выполнять приказы. Те, у кого еще оставались пилумы, уверенным движением отвели правую руку назад. Бросок копья на бегу был хорошо отработанным приемом.
Снова посыпались стрелы. Те, кому пробило горло, лишь негромко охали, те, кому стрелы вонзались в глазницы, отчаянно вопили. Некоторых ранило в открытые голени. Люди падали прямо под ноги тем, кто находился сзади, и легионерам приходилось наступать на своих товарищей, раненых, убитых наповал или просто споткнувшихся от усталости. Но сейчас о них некогда было думать.
Тридцать шагов. Неплохая дистанция для броска.
— Целься по передовым! — выкрикнул Ромул. — Бросок!
Точно попасть пилумом в цель непросто даже стоящему на месте воину. На бегу это еще труднее. По команде Ромула восемь или десять копий полетело навстречу приближающимся всадникам. Большая часть из них не долетела до врагов. Только два копья попали в цель — прямо в грудь татуированному всаднику, возглавлявшему атаку, и убили его наповал. Он взмахнул руками, свалился с лошади, его тело сразу растоптали скакавшие следом кони.
Гордиан восторженно заорал.
Как и надеялся Ромул, лошадь убитого тут же свернула в сторону, пытаясь избежать столкновения со стремительно приближавшимся римским клином. И во вражеском строю появился небольшой просвет. Туда и нацелился Ромул.
Но остальные скифы продолжали беспрестанно стрелять. С двадцати шагов промахнуться по несчастным легионерам было невозможно. С каждым шагом кто-нибудь падал на снег, окрашивая его своей кровью в ярко-алый цвет.
Поблизости раздался чей-то крик, но слов нельзя было разобрать. Ромул рискнул повернуть голову. Стрела попала Гордиану в левое плечо у самого основания шеи, как раз там, где кончался ворот кольчуги.
Ветеран ошарашенно посмотрел по сторонам. Попытался заговорить, но не смог. Его рука притронулась к деревянному стержню, торчавшему под ключицей, но тут же упала. Гордиан отлично понимал, что если выдернет стрелу, то сразу умрет.
Ромула захлестнула волна горя, но, увы, он ничего не мог поделать. Гордиан был все равно что мертв.
Выронив гладиус, ветеран наклонился вперед, крепко взял Ромула правой рукой за плечо и чуть слышно произнес одними губами:
— Друг мой!..