Серебряный орел
Шрифт:
Чуть ощутимое движение воздуха сообщило ей о том, что коридор открылся в более просторное помещение. Она медленно шагнула в темноту и, подняв светильник, зажгла еще несколько — они были укреплены на кронштейнах, приделанных к стене. В желтом свете возникла длинная прямоугольная комната с каменным потолком, который поддерживали установленные через равные промежутки деревянные столбы, вделанные в пол. Вдоль обеих стен тянулись низкие каменные скамьи. У дальней стены возвышались три каменных алтаря с высеченными надписями. Над ними красовалась казавшаяся громадной в этом помещении яркая фреска, изображавшая тавроктонию. Из раны на шее быка темно-красной струей хлестала кровь; темно-зеленый плащ Митры был усыпан яркими светящимися точками, которые не могли быть ничем иным, кроме как звездами. По обе стороны от бога стояли мужские фигуры; все держали по факелу. У одних факелы были подняты вверх, у других обращены вниз. А вокруг располагались звери и различные предметы. Фабиола узнала ворона, чашу и льва. Были здесь также собака, скорпион и змея. Справа и слева от фрески на оштукатуренных панелях виднелось много других изображений. Фабиола даже открыла рот от восхищения искусством живописца.
На одной панели были изображены мужчины, расположившиеся вокруг пиршественного стола в ожидании других, державших в руках чаши и тарелки с хлебом, отмеченным знаком «X». На другой она увидела Митру с фригийским колпаком на голове; бог и внушительная золотая фигура в семиконечном венце держались за руки. Неужели это было солнце? То же самое богоподобное создание присутствовало на многих картинах — сидело рядом с Митрой позади тела мертвого быка, стояло в запряженной конями колеснице, принимало дары от смертных, казавшихся маленькими рядом с ним. Пол был разделен на двенадцать частей, и каждую из них украшало мозаичное изображение — младенцы-близнецы, баран, бык, весы, скорпион и другие.
Фабиолу уже покачивало от обилия нового, представшего перед нею.
По мозаичному полу она шла на цыпочках, почему-то чувствуя себя донельзя смущенной. Она ясно видела, что в помещении не было никого, кроме нее, но все равно ощущала чье-то присутствие. Снова на нее нахлынуло волнение, да так, что у нее даже ладони вспотели. Стоя перед тремя алтарями, Фабиола смотрела на Митру. Случалось ли хоть один раз, чтобы здесь стояла женщина? Не лучше ли быстрее убежать отсюда? В ушах у нее отдавался громкий стук собственного сердца, но больше ничего слышно не было.
И тут ей на глаза попалась маленькая склянка, стоявшая на центральном постаменте. Из дорогого синего стекла с изящным верхом в форме львиной головы. Рука Фабиолы сама собой протянулась и взяла сосуд.
Вот он, момент истины, решила Фабиола, вытаскивая пробку. Она поднесла бутылку к носу и, вдохнув, почувствовала легкий, но очень приятный аромат. Инстинктивно она поняла, что содержимое сосуда должны были пить участники ритуалов. Вот оно, пришло мое священное время, обреченно подумала Фабиола. Митра поймет меня. Или обратит напиток в яд. Пришло время полностью довериться воинскому богу. Ее сердце лихорадочно забилось, но Фабиола заставила себя проникнуться безмятежностью, которая царила в подземелье, и вновь овладела собой. Если она попала сюда, то не иначе как по воле бога. И разве могла она ей воспротивиться? После кошмара минувшего дня ей уже нечего было терять. Запрокинув голову, Фабиола вылила жидкость в рот. Вкус оказался приятным, нерезким, сладковатым, а аромат — незнакомым и сильным.
Она поставила сосуд на алтарь и проглотила то, что набрала в рот.
Некоторое время, довольно долго, ничего не происходило. Фабиола почувствовала было разочарование.
Но тут в ее ушах раздался неторопливый, ровный бой барабанов. Он звучал все громче, и вскоре Фабиола подчинилась его гипнотическому ритму. Подспудную тревогу, которую она так долго сдерживала в себе, сменила эйфория. Митра находился здесь, в этой комнате. Она чувствовала его присутствие.
Барабаны били чаще и чаще, от этого бурного крещендо сотрясались стены. Фабиола, уже не сознававшая, где находится, стояла неподвижно, впитывая энергию. Постепенно дробь начала стихать, на смену ей пришел другой, более спокойный ритм. Фабиоле казалось, что она падает, падает, падает, но ее спина никак не могла соприкоснуться с твердым полом. Между тем гипнотический бой барабанов продолжался, и Фабиола вдруг оказалась в ином мире, в каком-то невероятном месте, на которое — ей стало понятно — она смотрела с высоты птичьего полета. Она заморгала и попыталась вернуться в подземную комнату, где только что находилась, — тщетно. Фабиола, даже не совершая движения, знала, что если повернет голову, то увидит не свои руки, а могучие крылья, покрытые плотными иссиня-черными блестящими перьями. Неужели она действительно превратилась в ворона? Как ни странно, ее это не ужасало. Она испытывала лишь радость.
Ей казалось совершенно естественным, что она мчится высоко в безоблачном небе под ярко сияющим солнцем, опираясь на тугие струи воздуха, позволявшие ей то стремительно нестись вперед, то парить на месте, вглядываясь в лежавшую внизу землю. Несколько долгих мгновений Фабиола упивалась своим новым состоянием, радовалась свободе, которую даровал ей полет, и зрелищу, подобного которому она никогда в жизни не видела. Внизу текли реки, невдалеке громоздились холмы, а дальше — увенчанные льдом горы, соединявшиеся в громадные зазубренные хребты. Кое-где растекались зеленые пятна лесов. То тут, то там были разбросаны человеческие поселения; между ними, словно небрежно оброненные ленточки, извивались протоптанные дороги. Куда же она попала?
Ее внимание привлекло движение на просторной равнине. Она спустилась пониже и полетела, невидимая, над двумя армиями, стоявшими друг против друга на безопасном пока что расстоянии. Одну из сторон поля предстоящей битвы ограничивала река, шире которой Фабиоле не доводилось видеть. Теперь стало понятно, что она не в Италии. Это место находилось где-то вдалеке от знакомых ей краев.
Бой должен был вскоре начаться. Сейчас полководцы пытались угадать сильные и слабые стороны своего противника, а их солдаты молились и вытирали потные лбы. Но пройдет немного времени, и люди начнут гибнуть. Поле было ровным, погода ясной, значит, жертв будет очень много.
Пролетая над войском, Фабиола вдруг заметила, как солнечный свет отразился от ярко начищенного металла. Взгляд, острота которого многократно превосходила зрение самого зоркого человека, тут же нашел предмет, породивший блик. То, что увидела Фабиола, оказалось настолько невероятным, что в первый миг она решила, что ей померещилось. Там, среди стоявших плотным строем солдат, Фабиола увидела одинокого серебряного орла.
Здесь, на какой-то совершенно чужой земле — римский штандарт.
Но это был именно он, и ничто иное — орел с распростертыми сильными крыльями, державший в когтях золотую молнию. Орла нес на древке человек с накидкой из волчьей шкуры на голове; не могло быть никаких сомнений, это был тот самый священный символ, за которым следовал в бой каждый легион. Фабиола рассматривала людей, стоявших возле серебряного орла, и видела округлые чаши бронзовых шлемов, увенчанных гребнями, удлиненные овальные скутумы, которые солдаты держали в руках, стройные ряды воинства. Неужели она смотрела на римских легионеров? Эти люди не во всем на них походили. Многие вместо пилумов несли длинные, тяжелые копья; металлические шипы щитов не сверкали на солнце, так как были покрыты какими-то матерчатыми чехлами. Командиры, стоявшие сбоку от каждого отряда, тоже выглядели непривычно: одетые в украшенные обильной вышивкой туники, мешковатые штаны, со странного вида коническими шляпами на головах и с большими луками. Если это и были легионеры, то таких ей еще никогда не доводилось видеть.
Совсем растерявшись, Фабиола начала набирать высоту над войском и вдруг заметила могучего воина огромного роста с заплетенными в две косы волосами. Рядом с ним стоял худощавый белокурый мужчина, вооруженный большой двуострой секирой. В глубине души молодой женщины пробудились воспоминания, они попытались пробиться в сознание ворона. И вдруг она поняла: это был галл. И еще один наставник. Сердце Фабиолы запело от радости.
А значит, и Ромул мог быть жив!
Но времени, чтобы найти его, у нее не оказалось.
— Что ты здесь делаешь? — раздался сердитый голос.
Кто-то схватил Фабиолу за крыло, и оно сразу превратилось в руку.
«Нет! — вновь впадая в отчаяние, думала она. — Оставьте меня здесь! Великий Митра, позволь мне найти брата. Увидеть его воочию».
Фабиола вырвалась, вновь обернулась вороном и взмыла вверх, опираясь на кстати подвернувшийся воздушный поток. Обретя свободу на столько времени, сколько понадобилось ее сердцу, для того чтобы сократиться еще дюжину раз, она пронеслась над пустым пространством, разделявшим войска, и с ужасом увидела, что численностью вторая армия во много раз превосходила римскую. Отряды пехотинцев, вооруженных всеми видами оружия, какие только существовали в мире, прикрытые с флангов цепочками воинов с луками и пращами. Тысячи лучников на колесницах и верхом. А самыми устрашающими казались три отряда огромных, укутанных в броню серых чудовищ с развевающимися ушами, длинными хоботами и ужасающими бивнями, окованными металлом. От этого животные делались еще страшнее. Наверное, слоны, подумала Фабиола. На широкой спине каждого животного сидели двое-трое лучников. Слоны являли собой сокрушительную силу, а их облик должен был вселять ужас в сердца самых храбрых солдат. Кто в мире смог бы противостоять им? Фабиола оглянулась на римских легионеров, которые, когда она промчалась над их головами, показались ей такими храбрыми и готовыми ко всему. А теперь, по сравнению с этим многолюдным войском и его колоссальными животными, они выглядели мелкими и жалкими. У боя мог быть только один исход.