Серебряный пояс
Шрифт:
— Вспомнила! Вспомнила!
— Что? — натягивая вожжи, спросил у нее Иван.
— Я этого коня черного со звездочкой во лбу там, в Сисиме, видела… С бородатым мужиком возле скалы!
Впереди, навстречу, показалась первая, ранняя подвода.
Возвращение
Дорога от Большой Ини до Курагино — двадцать пять верст. Перед Курагино, через реку Тубу — паромная переправа. От Курагино до таежного поселка Кордово через перевалы еще тридцать верст на телеге проехать можно. А там, дай бог ноги! Заканчивается примитивная
Возвращаются наши обозники из города. Неделя уже, как в пути. Завтра утром купленный в городе товар ляжет на спины лошадей, телеги останутся у родственников в Кордово. Дальше на прииски вдоль рек ведет конная тропа, на повозке не проехать. Идти придется пешком. Лошади пойдут на поводах.
Настроение у наших героев сумрачное. Утренняя трагедия чугунными пластинами давит на души всех путников. Сердца жжет каленое железо. Сознание обжигает расплавленный свинец: «Правильно ли поступили?». Горячий разум отвечает набатом низкотонального колокола: «А разве был выбор?!».
В Кордово приехали затемно. Над таежным поселком сгустилась непроглядная ночь. Из невидимой черноты посыпались мокрые хлопья снега: зима на носу! Дом свояка Ивана Зырянова находится посредине деревни, у самой дороги длинной, грязной улицы. Чувствуя отдых, последнюю часть пути уставшие лошади пошли быстрее. Копыта животных в жиже чавкают, телеги на ухабах подпрыгивают. Поселковые собаки обоз громким лаем сопровождают. В домах керосиновые лампы гаснут: кто там, на ночь глядя? В глухой таежной деревушке любой проезжий путник на примете. В какое время суток не появишься, утром все знать будут, кто, куда, откуда и зачем был.
К воротам Зыряновского дома подъехали не сразу. Иван Мамаев в темноте долго искал родственников, всякий раз стучал не туда, но в итоге добился нужного. Плотный, высокий, тесовый забор окружает хозяйство Ивана. Так заведено в проезжих поселках: как можно лучше оградиться от дурного глаза. По улице Кордово много разного люда проходит. Одни на золотые прииска, в тайгу. Другие, наоборот, поближе к цивилизации. Кто знает, что на уме у прохожего? Кто-то с добром постучится. Второй позавидует. Третий порчу наведет.
Наконец-то, определившись, Иван Мамаев громко постучал в прочные кедровые творила: «Хозяин! Открывай!».
На голос залаяли собаки, хлопнула дверь избы, суровый голос ответил:
— Кого бог принес?
— Да мы это, Кузьмовские…
С другой стороны послышались уверенные шаги, хозяин закрыл собак, щелкнул засовом, ворота распахнулись, давая свет от керосиновой лампы в руках Ивана:
— Что так рано? Мы вас к завтрему ждем!
— Что там… — сухо обронил Мамаев. — Все дела справили, надо домой возвращаться.
Одна за другой подводы быстро заехали в большую ограду. Хозяин закрыл ворота на ляду, подошел к прибывшим.
Поздоровались. Иван Зырянов справился о дороге, посмотрел на лошадей, на грязные телеги, на уставшие, хмурые лица путников, распорядился:
— Распрягайте лошадей. Заводите их в конюшню. Там, в углу, в бочонке овес. Телеги пусть тут так и стоят, накройте товар брезентом от снега, завтра посветлу разберемся, — и к Наталье и Марии: — Что встали? Проходите в дом! Там Анна уже на стол накрывает!
Женщины взяли котомку с продуктами, подарками, осторожно прошли в сени. Мужики, освобождая коней, остались одни. Иван Мамаев первым завел своего коня под крышу, поставил в стойло, насыпал пару ковшей овса, бросил охапку сена. За ним ту же операцию проделал Иван Панов, потом Гришка Усольцев. Осталась очередь деда Павла. Все терпеливо стали ждать, когда дед освободит от упряжи своего Савраску. Но тот был занят другим.
— Что ты там? Скоро? — поторопил его Гришка Усольцев.
Ответом было непонятное бурчание да необъяснимые действия старателя. Не обращая внимания на спутников, дед Павел в полной темноте шарил в своих вещах, что-то разыскивая.
— Потерял что? — подошел к нему Иван Мамаев.
— Не знаю… — растерянно лопотал дед. — Был и нету.
— Кто был?
— Бумажник.
— Как нету? — похолодел Иван. — Ищи лучше! Может, в куртке?
— Дык, обыскался весь…
К ним подошли остальные. Иван Зырянов посветил керосинкой:
— Что ищете?
— Куда-то деньги положил… — растерянно лопотал дед Павел. — Не могу найти.
— А-а-а, — равнодушно протянул хозяин дома и передал керосиновую лампу Ивану Мамаеву. — Ну, вы тут ищите, а я в дом пошел. Как найдете, знаете, куда дверь открывается, — и направился в дом.
Мужики гурьбой сгрудились около дедовой телеги.
— Может, в котомку сунул по дороге? — спросил Гришка.
— Искал. Нету.
— Ну же, подними руки, я сам под курткой проверю, — попросил Иван Мамаев.
Дед Павел поднял руки вверх. Иван тщательно обшарил его внутренние карманы, проверил под рубахой на спине, хотел потрогать ноги, но старый воспротивился:
— Ну же, что, думаешь, в штаны свалился? Не позорь на старости лет!
— Нету нигде, — растерянно заключил Иван. — Давайте в котомках посмотрим.
При свете керосиновой лампы все стали вытряхивать вещи деда из котомок, проверили товар, прощупали телегу, под телегой, осветили путь до ворот, вышли на улицу, за ворота. Однако результат был налицо: потерял дед Павел все свои деньги, а вместе с ними бумагу на земельный отвод.
— Гришка, мобуть, я тебе передал… — подавленным голосом лопотал дед. — Память-то, как сито для ореха, не помню…
— Не давал ты мне ничего! — вспылил тот. — Говорил тебе, давай я хранить буду. Так ты мне отказ дал: сам доставлю! Доставил…