Серебряный шрам
Шрифт:
Перед дверью он остановился:
– Ах да! Вам нечего надеть… Я распоряжусь, вам подыщут одежду.
Картавый с безобразным выражением на побитом лице, будто выполнял невыносимую работу, подошел ко мне и молча кинул на лавку сложенный вчетверо новый камуфлированный костюм. Из-за угла на цыпочках выбежала Валери – в одном купальнике, мокрая, с посиневшими губами.
– Кажется, слишком много для первого раза.
– Что ж это твой адвокат не согрел тебя своим жарким телом?
Валери не ответила на вопрос, молча глядя на то, как я одеваюсь.
– Тебе идет форма, – сказала она.
– Было бы странно,
– Еще будешь носить.
– Нет, спасибо, мне и в джинсах неплохо. А ты примерила жилеточку?
– Сейчас с тобой будет говорить Рамазанов, – перешла на другую тему Валери. – Ты подумай хорошенько над его предложением, прежде чем отказываться.
– Над каким еще предложением?
– Наберись терпения.
Завтрак был накрыт в центральной комнате с диваном и креслами, где вчера вечером я учил картавого вежливости. Рамазанов, что было довольно необычно для этой обстановки, был одет в темно-серый костюм-тройку. Слева от него сидел хмурый, все еще подпухший картавый. При моем появлении он не поднял головы, лишь стал нервно тарабанить пальцами по столу. Валери села напротив них, и мне оставалось только место справа от адвоката. Стол был накрыт, не в пример внешнему виду Рамазанова, довольно скромно – все та же холодная баранина, овечий соленый сыр, несколько лепешек, десяток сваренных вкрутую яиц и большое блюдо с помидорами и зеленью. Рядом, на черном сервировочном столике, расписанном под Палех, стоял кофейный сервиз, прикрытый салфеткой.
Картавый, не дожидаясь, пока я сяду, как бы подчеркивая свое презрение ко мне, потянулся за мясом и лепешками и принялся есть. Валери потирала ладони, голодными глазами рассматривая стол. Рамазанов курил трубку, с прищуром глядя на меня.
– Вы немного опоздали, – сказал он мне.
– Надеюсь, за эту провинность я не буду лишен завтрака?
– Ни в коем случае. Просто я хотел сказать, что в первую очередь ценю в людях точность и обязательность.
– Извините, что я не потрудился понравиться вам, – ответил я с легкой улыбкой, придвигаясь к столу.
Рамазанов вынул трубку изо рта и положил ее на чистую тарелку рядом с собой, словно намеревался расправиться с ней при помощи ножа и вилки. Дымок, вьющийся над ней, был слегка сладковат, с легким запахом меда. Картавый, набив рот лепешкой и бараниной, пытался впихнуть туда еще и помидор. Я, не притрагиваясь к еде, как бы подчеркивая, что пришел сюда не за этим, сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на картавого. Несколько минут адвокат сидел неподвижно, устремив взгляд в окно. Если бы не омерзительный чавкающий рот картавого, я мог бы находиться за этим столом гораздо больше времени.
– Если я правильно вас понял, – начал я, повернувшись вполоборота к адвокату, – вы предлагаете мне сделку. Я указываю вам на карте место, где Бенкеч спрятал баулы, а вы обеспечиваете мне безопасное возвращение домой.
Рамазанов неторопливо снял салфетку, прикрывающую чашки и кофейник, налил себе глоток кофе, кинул в чашечку кусок сахара, беззвучно помешал ложкой, поднес чашечку к губам.
– Где гарантия того, что вы не обманете нас? – спросил он, не поворачивая головы.
– Я очень хочу, чтобы вы оставили меня в покое, а потому изо всех сил постараюсь не ошибиться.
Он вынул из нагрудного кармана сложенный
– Да, – ответил я, отодвигая карту от себя. – Здесь есть это место.
– Где-то здесь, так? – Он обвел кружочком кишлак Нардара. – Вы могли бы показать точнее?
– Мог бы. Но для начала я хотел бы получить от вас миллион рублей, необходимый мне для возвращения долга и на авиабилет до Москвы, ключи от машины, под завязку заправленной бензином, и тысячу баксов за доставленные мне моральные издержки. Когда я благополучно доберусь до Душанбе, то сразу же отправлю вам эту карту с моими обозначениями и пояснениями ценным письмом.
– Тыщу баксов? – вдруг ни с того ни с сего вставил картавый. – А морда не треснет?
– Не т’геснет, – успокоил я его.
– Хорошо, – неожиданно согласился Рамазанов. – Я принимаю ваши условия. Но прежде чем мы расстанемся, хочу сделать вам еще более выгодное предложение.
– Ну-ка, очень интересно, – сказал я, старательно наполняя свою тарелку тем, что еще не успел съесть картавый. Валери незаметно наступила мне на кончик ноги. Я поднял на нее удивленный взгляд: – Ты что-то хочешь мне сказать, ягодка?
Она принялась с усердием распиливать ножом помидор, и ее щечки слегка порозовели – раньше подобных способностей я за ней не замечал. В дверь постучали, вошел охранник, протягивая на ходу радиостанцию.
– Опять Пяндж? – спросил Рамазанов и, приняв радиостанцию, сказал: – Слушаю тебя, дорогой!
– Сегодня в два после полуночи. Ориентировочно, – продребезжала радиостанция. – Между семнадцатым и восемнадцатым километрами.
– Чей участок? Прием!
– Одиннадцатой. Там есть большая отмель, перед ней полоса кустов. Я встречу.
– Проволочные заграждения?
– В том месте столбы повалены, под ними промоины. Можно пройти в полный рост.
– Хорошо, действуй! – ответил Рамазанов, потом взглянул на Валери и спросил: – С братишкой поболтать хочешь?
Валери, прожевывая помидорку, кивнула и, едва не целуя переговорник, громко заговорила:
– Глебушка, родненький, как ты там? Не холодно было ночью?
– Нормально… Ну все, вырубаюсь, хватит засорять эфир. Отбой!
Адвокат, возвратив радиостанцию охраннику, снова стал посасывать трубку, обволакивая меня медовым дымком. Он терпеливо дождался, пока я проглочу то, что было у меня на тарелке, налил мне кофейку, после чего сказал тихим и бесцветным голосом, будто речь шла о какой-то незначительной мелочи: