Серебряный шрам
Шрифт:
– Девичья память?
– Он говорит, что их привезли туда на вертолетах.
– Правильно, они десантировались к нам с «вертушек». Но предложили бы ему показать крестиком на карте.
– Предлагали. Во-первых, на карте, даже крупномасштабной, не показаны все до единой детали местности. А во-вторых, Бенкеч и по карте даже приблизительно показать не смог. Он сказал, что с картами работали только командиры, а их, солдат, без особых разъяснений загружали в вертолеты и выбрасывали в районе боевых действий. Откуда ему знать, где все это происходило. «Где-то на севере Афгана» – вот его самый точный ответ.
– Остался я.
– Да, ты оставался у нас последним шансом. Найти тебя было очень непросто. Военкомат дал нам информацию: прапорщик Вацура уволен по сокращению штатов,
– Катание на яхте под прицелом пистолета, Тима, молодо выглядящий Слон, твои слезы дождливым осенним вечером, Душанбе, Алексеев с пробитой головой… Боже мой, боже мой! Мог ли я предположить такое! – Я подошел к Валери и взял ее за плечи. – Я восхищен тобой, юная следопытка. И мне очень приятно, что я представляю для вас такую необыкновенную ценность. Теперь, надо полагать, под пытками или угрозами, а может быть, соблазняя меня немыслимыми удовольствиями, вы станете выколачивать из меня эту тайну, чтобы я, как в пиратских романах, нарисовал вам карту Ущелья Сокровищ. – Я сделал паузу, с нежностью посмотрел девушке в глаза. – Милая Валери! Ты в самом деле очень добросовестный человек и, похоже, до сих пор уплачиваешь комсомольские взносы. Но только не надо было так долго и ценой таких жертв городить весь этот огород. Ты только бы заикнулась, и прямо там же, на яхте, как только вы втроем вползли на нее, я нарисовал бы тебе пять, десять подробнейших карт, в цветах и красках, украшенных цветочками и завихрюшечками!..
Валери терпеливо ждала конца моего немного театрализованного монолога. Когда я еще раз назвал ее милой и гениальной, а потом поцеловал в щечку, она высвободилась из моих объятий, отошла на шаг в сторону и, повернувшись лицом к окну, глухо сказала:
– Да, Вацура, ты мог бы мне нарисовать пять, десять карт тогда, на яхте. Но потом мы никогда бы не встретились. Разве тебе все равно?
– Лучше бы мы не встретились, – вздохнул я.
Глава 19
Рамазанова я увидел во дворе. Он, одетый лишь в спортивные трусы и кроссовки, вошел в калитку, приветствовал меня взмахом руки, пригладил влажные от пота волосы.
– Как вам спалось?
– Прекрасно, – ответил я. – Надеюсь, лучше, чем вам.
Адвокат рассмеялся, повесил на плечо широкое черное полотенце и пошел легкими беззвучными шагами по плиточной дорожке. От нетерпения я принялся ходить вокруг дома, и за его фасадом обнаружил небольшой бассейн, а в нем – Валери. Она плыла под водой, почти касаясь грудью дна, вынырнула, откинула назад волосы.
– Присоединяйся! – крикнула она.
Я сел в кресло-качалку, наблюдая за тем, как к воротам подкатил серый «жигуленок» и картавый вместе с охранником принялись вытаскивать из него и заносить во двор ящики, свертки, мотки толстой веревки, пятнистые куртки и рюкзаки. Валери, отвлекая, ударила ладонью по воде, и сноп брызг попал мне в лицо. Я, поблагодарив ее, вытер лицо майкой. Картавый, опустившись на корточки, развязывал тесемки темно-зеленого свертка, достал камуфлированную жилетку, встряхнул ее и приложил к своей груди. Этого показалось ему недостаточно, и он принялся напяливать ее поверх черной майки с какой-то идиотской надписью «I love boy’s». Валери подплыла к бордюру, легла грудью на голубой кафель и, вытянув руку, ухватила меня за штанину. Картавый с трудом застегнул «молнию» на жилетке, которая была ему явно не по размеру, похлопал по многочисленным карманам и, неожиданно подпрыгнув вверх, крикнул «Кья!» и ударил ногой по воображаемому противнику, после чего покосился на меня.
Я отвернулся. Мне было стыдно за него. Валери все еще пыталась стащить меня в бассейн в одежде. Я слабо сопротивлялся. Неожиданно она подпрыгнула, оттолкнувшись ногами о подводный выступ, обхватила обеими руками мою шею и повисла на ней. Бассейн вместе с водой встал на дыбы и накрыл меня с головой. Я успел сделать глубокий вдох и не спешил выплыть на поверхность, хотя майка, надувшись пузырем, тащила меня вверх. Валери продолжала прижиматься ко мне. Глаза ее
– Браво! – услышал я голос адвоката, когда вынырнул следом за Валери. – Вы прекрасно смотрелись. Нечто авангардное и не лишенное философской символики… По-моему, Кирилл, у вас слегка намокла одежда.
– Что вы говорите! – воскликнул я, оглядывая себя. – В самом деле, ноги уже промокли.
Рамазанов подошел к картавому, который все еще примерял костюмы, хлопнул его по плечу:
– Снимай.
– Почему?
– Не твой размер. Это для Валери.
– Разве? – пожал плечами картавый, без особой охоты расстегивая «молнию».
Рамазанов вытащил из свертка еще одну жилетку, морщась, оглядел ее со всех сторон:
– А эту отложи для меня.
– Понял.
Я освобождался от одежды прямо в воде. Сначала закинул на бордюр кроссовки, потом джинсы. Мокрой тряпкой шлепнулась на кафель майка. Рамазанов встал на тумбу, вытянул вверх руки, легко оттолкнулся ногами, сложился в прыжке пополам и эффектно вонзился в воду.
– Красиво! – крикнула Валери.
Я лег на спину, краем глаза наблюдая за поверхностью воды. Рамазанов не показывался минуты две. Сначала я заметил его у противоположного бордюра – в глубине тенью промелькнули голубые плавки, затем он развернулся и поплыл к Валери. Через мгновение она вскрикнула, раздался всплеск, ее голова ушла под воду, будто девушку атаковала акула. Они недолго боролись, и наконец над водой появилось бородатое лицо Рамазанова, затем его плечи, густо поросшие черными с проседью волосками. На руках он держал Валери, то погружая ее в воду, то приподнимая над ней. Валери слабо сопротивлялась, поглядывала на меня, говорила адвокату, что она «не белье, чтобы ее выкручивать», а я, изо всех сил удерживая на лице выражение смертельной скуки и безразличия, тихо греб к никелированной лесенке. Картавый за это время успел подобрать себе другую жилетку и, облачившись в нее, делал какие-то уродливые движения руками и тазом, словно пытался поймать в кулак кружащихся вокруг него пчел.
Я вылез на бордюр, подхватил мокрую одежду, ругая в уме Валери, из-за нелепой шутки которой потеряю еще несколько часов на просушку, и пошел к веранде, чувствуя, как мой затылок немеет от напряжения. Наверное, у меня случилось бы что-то нехорошее с головой, если бы я не обернулся перед тем, как свернуть за угол дома. Рамазанов все еще держал Валери на руках, хотя она и делала попытки освободиться от его хватки.
Ну и черт с вами, думал я, делайте что хотите, меня это совершенно не волнует. Почти уверенный в истинности того, в чем только что убеждал себя, я развесил мокрые шмотки на стальной проволоке, протянутой во дворе, и, чтобы не шататься по дому в одних трусах, сел под деревом рядом с охранником. Это был уже другой парень – узкоглазый, крупноголовый, постриженный почти под ноль. На его коленях лежал «калашников» со складным прикладом, к поясному ремню была пристегнута портативная радиостанция; она постоянно шипела, потрескивала, словно огромный жук в коробке. Охранник флегматичным взглядом посмотрел на меня, зевнул, достал из накладного кармана на рукаве пачку сигарет и молча протянул мне. Я отрицательно покачал головой. Тогда он кинул в рот сигарету, но чиркнуть зажигалкой не успел – радиостанция зашипела громче, и сквозь треск помех раздался голос:
– Оникс! Ответь Пянджу!
Охранник отстегнул радиостанцию, поднес ее к уху и, не вынимая сигареты изо рта, лениво сказал:
– Слушаю тебя, Пяндж.
– Оникс, дай адвоката. Ситуация меняется.
– Хоп, минутку!
Он неторопливо поднялся, незажженную сигарету спрятал в карман, автомат закинул за спину и вразвалку пошел к бассейну. Через минуту в дом зашел Рамазанов. Одной рукой он держал радиостанцию и что-то говорил в передатчик, другой энергично вытирал голову.
– Господин Вацура! – позвал он меня. – Ровно через пять минут у нас завтрак. Прошу не опаздывать.