Серебряный туман
Шрифт:
— Ты погрузила эту кухню в воду? — спросил Каджика.
— Да.
— Ты можешь манипулировать гассеном и водой?
Это не прозвучало как вопрос. Это было что-то другое. Что-то опасное и странное.
Изумление?
Я прижала три пальца к губам, чтобы успокоить нервы. Я не могла думать об этом сейчас.
— Она совсем пропала, Круз?
Я проверила плитки, которые сверкали, как будто их вымыли и протерли Клороксом.
— У тебя на кухне чисто.
Я вздохнула, опустила пальцы.
— Спасибо
Фейри бросил взгляд на свои чёрные ботинки, как будто ему было неловко. Я вспомнила, что однажды задолжала Эйсу. Он попросил у меня мою подушку. Как только я передала её, я больше ничего ему не должна. Возможно, Круз тоже мог бы попросить о чём-нибудь тривиальном.
— Но у тебя я тоже в долгу, Каджика.
— Ты мне ничего не должна. Охотники не заключают сделок. Мы не фейри, — его слова были такими же колючими, как шипы на розовой лиане, выросшей из пепла Холли. — Но я бы хотел, чтобы мы тренировались завтра. Я хочу поработать над силой твоего разума, Катори. Ты должна научиться управлять ей.
— Я не знаю, Каджика.
Охотник подошел ближе и положил ладони мне на плечи.
— Власть без контроля так же бесполезна, как винтовка без пули.
У меня всё ещё чесались руки сказать ему «нет», что мне нужно оправиться от сегодняшнего дня, но, поскольку я чувствовала, что обязана ему, я согласилась.
Он поднял руки.
— Я должен идти домой, но я вернусь завтра.
После того, как он ушёл, я прикусила внутреннюю сторону щеки.
— Снова заигрываешь с охотником? — спросил Круз, изучая меня.
— Нет. Не то чтобы это тебя касалось.
Губы Круза сжались.
— Тебе нужно что-нибудь ещё, или я могу пойти проверить свою невесту?
— Сколько гаджоев я тебе должна?
Он начал поворачиваться, но остановился.
— Только один.
— Что я могу тебе дать?
— Дать мне?
— Чтобы мы были квиты.
Его тёмные брови сошлись на переносице.
— Докажи мне, что ты больше не придурок, попросив что-то сейчас.
Он скрестил руки на груди, расправил плечи.
— Насколько сильно тебе небезразличен Эйс?
Я нахмурилась.
— Какое это имеет значение для тебя?
— Насколько?
Мой желудок сжался. Скованный. Он требовал свой гаджои. Я положила защитную руку на живот, как будто рука могла защитить меня от боли. Это не могло быть так.
— Больше, чем следовало бы, — прошептала я хриплым голосом.
Кулак, сжимающий мои внутренности, ослабел, затем отпустил.
Круз подошел к окну и открыл его.
Прежде чем он нырнул в густой влажный воздух, я спросила:
— Что сделала Лили?
Он снова повернулся ко мне.
— Прошу прощения?
— Почему у неё неприятности?
— Разве ты не помнишь? Она украла книгу.
Миллисекундой позже я поняла, о
— Грегор узнал?
— У него ушло пять дней, но он узнал.
— Пять дней. Прошли неде… — я оборвала себя, вспомнив, что время текло по-другому.
— До следующего раза, Катори.
Я хотела сказать, скажи Эйсу, чтобы он пришёл и навестил меня, но это звучало как нужда и отчаяние, и я тоже не хотела этого. Кроме того, мне не нужно напоминать своему парню, чтобы он навестил меня.
Поэтому я молчала, наблюдая, как Круз поднимается в небо с розовыми прожилками.
Буря миновала. Стелла исчезла. Беспорядок был устранён. Мой отец был жив. Я больше не была в долгу перед фейри.
Так почему же я не чувствовала себя безмятежной?
ГЛАВА 14. СЛОМЛЕННЫЕ
Я долго принимала душ. Вы могли бы подумать, что мне было бы достаточно быть мокрой в течение дня, даже недели, но глубоко внутри, в самых недоступных уголках моей души, я чувствовала себя грязной.
Я убила женщину. И не просто какую-то женщину. Кого-то, кого я знала всегда. Кого-то, кого я когда-то безмерно уважала.
Как я должна была сказать Фейт, что её мать умерла? Конечно, они не были близки, но означало ли это, что Фейт будет всё равно, что её матери больше не существует? Я хлопнула ладонью по стене душа. Как мне сказать Касс, что она потеряла свою тётю, Этте, что она потеряла свою сестру, и Джимми…? Разве они не заслуживали знать, что ещё один член их маленькой семьи покинул их навсегда? Я согнула пальцы и вонзила ногти в плитку.
Я никому не скажу. Это было бы на вершине кучи секретов, которая была так высока, что я едва могла видеть дальше неё.
Я вымыла волосы во второй раз, вспенив шампунь и массируя кожу головы до покалывания, а затем потёрла кожу мочалкой, работая над шеей сильнее, чем над любым другим местом на моём теле. Может быть, если я буду тереть по этому месту достаточно долго, оно порвётся и выпустит пыль Стеллы.
Я уронила мочалку.
Я вышла из душа и обернула вокруг себя полотенце, а затем потянулась к кружке, в которой лежали моя косметика и бритва.
Я схватила бритву и приставила лезвие к своему горлу. Моя рука дрожала, но мне отчаянно нужно было избавиться от пыли. Выбрав самое дальнее место от артерии, я поранила кожу.
Сначала я ничего не почувствовала. Но потом рана загорелась, и потекла кровь. Я вздрогнула, и мой пульс участился. Бритва со звоном упала в раковину. Я не осмеливалась зажмурить веки. Я хотела посмотреть, как просачивается пыль. Я хотела увидеть, как она покинет моё тело. Пожелала, чтобы она нашла свой путь. Единственное, что из меня вышло, — это ещё больше крови. Она стекала по моей чистой коже, по ключице, между грудями.