Серебряный туман
Шрифт:
— И оставить моих детей? Я им нужна.
— Это не обязательно должно быть вечно.
— Нет другого способа покинуть Неверру для калидум.
— Ты имеешь в виду, что если ты уйдёшь, то никогда не сможешь вернуться?
— Если бы я была калигосупрой, всё было бы по-другому, — она пожала поникшими плечами. — Но я никогда не смогла бы стать калигосупрой. Доусон может быть когда-нибудь. Это был бы хороший день, — она смахнула слезу с глаза. — А теперь давай оденем тебя во что-нибудь…
Я улыбнулась.
— Джинсы — это хорошо.
Она поморщилась.
— Хорошо.
Когда я расстегнула джинсы, дверь распахнулась. Я замерла. Круз подошёл ко мне, как будто в трансе. Его лицо выглядело почти таким же призрачным, как тогда, когда я выловила его из глэйда.
Мои нервы зашипели, как будто тысячи крошечных пузырьков лопались внутри моих конечностей.
— Моё наказание уже решено?
— Наказание? — сказала Вероли.
Напряжение Круза испортило воздух в квартире.
— Ладно, — сказала я, — теперь ты меня пугаешь.
Его лицо изменилось у меня на глазах, его черты изменились.
— Один час внутри купола.
Вероли прикрыла рот ладонью.
Я сглотнула.
— Это не так уж плохо. Здесь я ожидала смерти от виты.
Он вышел из оцепенения.
— Не так уж плохо! Катори, там, откуда ты родом, час — это пять! Пять часов переживания каждого из твоих худших кошмаров.
— Всё будет хорошо. Со мной всё будет в порядке, — я надеялась.
Круз начал расхаживать по комнате.
— Неужели никто не пережил и часа?
Он остановился и поднял голову.
— Несколько, но единственная причина, по которой они выжили, заключалась в том, что они были чистыми Благими. Потому что магия купола болезненна для чистых Благих, но не смертельна.
— Разве Катори не смешанная?
Лицо Вероли было покрыто тонкими морщинками, но в её голосе звучала надежда.
Круз перевёл глаза на меня. Они были такими же яркими, как светофоры.
Неподходящее сочетание.
— Может быть, это повлияет на меня по-другому из-за моего… наследия.
— Ты даже не можешь сопротивляться каптису, но ты думаешь, что сможешь противостоять магической камере пыток?
— Это работает так же?
— Что работает так же? — его грудь всё ещё вздымалась от неровного дыхания.
— Каптис и купол?
— Почему? — рявкнул он.
— Не откусывай мне голову. Это был просто вопрос.
Он схватил меня за плечи.
— Ты можешь сопротивляться каптису?
— Нет. Может быть. Я не знаю.
Нити тепла просочились сквозь его пальцы и обвились вокруг моих рук, как нежнейший из шелков. Я вздрогнула. Интенсивность его взгляда была пугающей. Я почувствовала, что должна отодвинуться
Как будто он был зажженным фитилём, а я — следом бензина, его огонь воспламенил меня, просочился сквозь покалывающий барьер моей кожи, воспламенил мои органы, согрел места внутри меня, до которых не могли дотянуться руки.
Я провела кончиками пальцев по мягкой ткани его туники, ощущая каждую нить, каждое волокно, тяжесть чёрной краски, запах мускуса и мыла. Я чувствовала всё это не только пальцами, но и разумом.
Когда мои пальцы коснулись края его туники, я моргнула, на мгновение сбитая с толку тем, почему я чувствовала ткань. Я снова подняла взгляд на лицо, смотрящее на меня сверху вниз.
Чёрный и зелёный, а не белокурый и голубой.
Мои пальцы скользнули под ткань и легли на горячий, твёрдый живот Круза.
Не те цвета.
Я моргнула.
Как хлыст, сделанный из гвоздей, реальность ударила, ударила по липкой текстуре моей крови, разжижила её. Сердце колотилось у меня под рёбрами, я отдёрнула руки от Круза.
Холодный пот выступил у меня на верхней губе. Оторвав взгляд от лица фейри, я слизнула его, затем соскребла зубами все солёные следы страха.
На долгое мгновение в комнате воцарилась мучительная тишина.
Он использовал каптис на мне.
Что я чувствовала, что я делала… это было ненастоящее. Я всё ещё чувствовала себя невероятно глупо.
Не встречаясь взглядом с Крузом, я спросила:
— Ты остановился или я это сделала?
— Ты сделала, — медленно проговорил он.
Я глубоко вдохнула. Облегчение пронеслось по моим измотанным нервам. Как бы я хотела, чтобы каптис не действовал на меня. Фантазировать о раздевании фейри было довольно неловко.
— Ты клянёшься в этом? Я была той, что все прекратила?
Впервые с тех пор, как он вошёл в квартиру, его хмурое выражение сменилось чем-то другим. Не улыбка, просто что-то ещё. Он взял мои липкие руки в свои и сжал их.
— Я клянусь в этом.
— Это поможет мне в куполе?
— Если ты сможешь вспомнить, как ты это сделала.
Я прикусила нижнюю губу.
— Как ты это сделала? — спросила Вероли, наморщив лоб.
— Его цвет был неправильным.
— Мой цвет?
Брови Круза поползли вверх, в то время как мои щеки пылали. Может быть, он понял, или, может быть, почувствовал, что я не хочу вдаваться в подробности. Что бы это ни было, он отпустил это.
— Держись за это, как только окажешься внутри. Сосредоточься на поиске неправильных цветов и неправильных деталей.