Серебряный вариант (Романы, повесть)
Шрифт:
— Это тот, из которого собираются сделать пудинг?
— Тот самый, — подтверждает Мартин.
— Не жалко. Меня тревожит исчезновение Луи.
— Меня тоже. Тем более, что Пасква поручил ему слежку за мной, а я как раз его и не вижу.
— Штучки Мердока.
— А может быть, инициатива Пасквы?
— Кто ты для Пасквы? В прошлом — человек, которого приказал задержать Мердок, а потом отпустил с миром. Сейчас — хроникер газеты «его величества». Не миллионер, не игрок и не сыщик. В общем, человек неопасный.
— Я видел, где и куда сгружались слитки.
— Никто не заметил, что ты видел. Иначе тебя давно убрали бы.
— Серебро скоро понадобится Мердоку. Для тех, кто шантажа не боится, или тех, кого шантажировать незачем. Вот тогда бы и пустить по следу полицию.
Мы продолжаем разговаривать, дожевывая знаменитые «аполловские» бифштексы. Что-что, а их здесь делать умеют. Жарят без масла на раскаленной плите, отлично сохраняя весь сок и нежность мяса, схваченного хрустящей корочкой.
В дыму и гомоне никто и не заметил, как в бар вошли двое с полицейскими автоматами. Мы увидели их, когда они были уже в центре зала. Идущий впереди — почти двухметрового роста, в застиранной клетчатой рубахе, с черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй — с открытым лицом, лишь старенькая студенческая каскетка надвинута на лоб.
— Луи Ренье, — тихо говорит Мартин.
— Где?
— Тот, что сзади.
Высокий вскидывает автомат и кричит на весь зал:
— Получай, Бидо!
Грохочет автоматная очередь. Но одним мгновением раньше шедший сзади Луи Ренье, перехватив свой автомат за дуло, ударил прикладом по рукам стрелявшего, и очередь проходит под столом. Стрелявший поворачивается, ударом тяжелого башмака сбивает спутника на пол и тут же выпускает по столику вторую очередь. Третью — в грудь пытающемуся подняться Луи. Это происходит буквально в считанные секунды.
— Сидеть смирно! — кричит стрелявший. — Мои люди у входа с оружием. Вы под прицелом. Кто двинется — срежут.
Затем он нагибается и шарит в кармане у Луи. Кладет что-то или берет?
Автоматы, направленные в зал от двери, видны всем.
— Десять минут не выходить из зала. Пристрелим на месте, — говорит убийца с черным платком на лице.
Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:
— Я узнал его.
— Кто?
— Наш друг, Чек Пасква. Под платком у него борода, и рост — два метра. Не ошибешься.
Стрелявший вместе с охранниками скрывается за дверью. Все сидят, как приклеенные к стульям. Бросаюсь к Луи, лежащему на полу в трех шагах от меня. Грудь его пробита тремя или четырьмя пулями. Крови немного, но смерть очевидна — сомневаться не приходится. Я успеваю сунуть руку в карман, заинтересовавший убийцу, и вынуть оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Не рассматривая, тут же прячу его за бортом сюртука.
— Убит? — спрашивает меня подбежавший юноша-официант, почти мальчишка, и пытается поднять опрокинутого на спину Луи.
— Не трогай. Мертв. Зови полицию, да поскорее. Я советник сенатора Стила, понял?
Юноша, торопливо вытерев запачканные кровью руки о фартук, срывается с места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса:
— Это Бидо со своей тройкой.
— «Джентльменские» сборщики?
— Говорят. А кто им платит?
— Рондельцы или церковники, не знаю.
— У Бидо еще маклерское место на бирже.
— И две бильярдные у рынка.
— Не сторговались, наверно. Вот и хлопнули.
Я стою над телом Луи, чувствую щемящую боль в сердце. Словно кто-то проткнул его длинной булавкой. Меня охватывает чувство жалости и раскаяния. Ведь это мы послали парня на верную смерть. Позади меня стоит Мартин и наверняка чувствует то же самое. Подымаю автомат убитого и вынимаю обойму. Она пуста. Луи шел бок о бок с убийцей, не зарядив автомат. Почему? Его послали, приказали ему идти, а с какой целью, он, вероятно, даже не знал. Просто надеялся все выяснить, возможно предотвратить преступление. Бедняга не подумал, что за первой очередью убийцы может последовать вторая. И третья. Она и досталась ему. А вдруг его сознательно хотели любым способом задержать на месте преступления расплачиваться за содеянное: ведь полиции безразлично, стрелял он или не стрелял, все равно — пришел вместе с убийцами…
Мне ни терпится взглянуть на листок, взятый из кармана убитого, но я понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входят в зал в сопровождении мальчишки-официанта рослый полисмен с нашивками сержанта на темно-зеленом мундире и рядовой полицейский.
— Все видели убийство? — спрашивает сержант у собравшихся вокруг столика.
— Я, как начали стрельбу, ничего не видел, — нехотя говорит один.
— Дымно здесь, — говорит другой. — Я поодаль сидел.
— Не разглядел как следует. Стрелял мужчина с черным платком на лице.
— А этого кто убил? — Палец сержанта обращен к телу Луи.
— Он же и убил, — заявляет мальчишка-официант. — Третьей очередью. Первой помешал этот парень — стукнул автоматом его по рукам; второй он сбил этих за столиком, а третью всадил в парня. Я все видел, в двух шагах от стойки был.
Сержант записывает имя и адрес официанта и, оглянувшись, спрашивает:
— Кто подтвердит слова свидетеля?
Все молчат, мнутся, никому не хочется тащиться в полицейский участок.
— Дымно было, — повторяет кто-то уже сказанное. — Мутно. Разве увидишь?
Я показываю сержанту служебную карточку.
— Полностью подтверждаю слова свидетеля.
— И я, — добавляет Мартин.
Сержант козыряет и записывает наши имена и должности. А Мартину говорит, уверенный в своем полицейском всесилии:
— Не давать ничего в газету без разрешения инспектора. Иначе — штраф.
Вероятно, он заботится о репутации заведения или даже состоит на жалованье у хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но самоуверенность его я быстро сбиваю:
— Передайте инспектору, сержант, чтобы о случившемся было немедленно доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю мои показания. Имена убитых вы знаете или узнаете. И мотив вам ясен: обычная бандитская перепалка.