Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX-XX веков. Том 3. С-Я
Шрифт:
Журналист, писатель, сценарист. Издатель сатирического журнала «Пулемет» (1905–1906), «независимой» «Газеты Шебуева» (1906–1907), журнала «Весна» (1908–1914, с перерывами). Стихотворные сборники «Первый крик. Полуфилософия Н. Шебуева» (М., 1922), «Троица» (М., 1922), «Гладиатор» (М., 1923), «Кухня поэта. Исповедь стихородителя» (М., 1923) и др. Романы-пародии: «Дьяволица. Чрезвычайно-уголовный роман» (М., 1915), «Берта Берс. В сетях
«Это был среднего роста человек, с чисто выбритой, вполне пристойной, но до крайности пустой и невыразительной физиономией, какая бывает у актеров средней руки или юристов, начинающих карьеру. Говорил он немного, но посматривал мягко и испытующе. Казался человеком неглупым, а скорей осторожным» (С. Бобров. Записки о прошлом).
«Журналист Шебуев, сотрудник „Раннего утра“, толстощекий субъект, ходивший в огромных роговых очках, в рединготе брусничного цвета и в брусничного цвета цилиндре, нашел способ зарабатывать деньги на бездарностях. Он стал издавать журнальчик „Весна“, в котором злосчастные авторы сами оплачивали столбцы, занятые их писаниями. Журнальчика никто не покупал, но Шебуев имел от него недурной доход» (В. Ходасевич. Неудачники).
«Шебуев, прославившийся своим „Пулеметом“, где на последней странице был воспроизведен октябрьский манифест с отпечатком кровавой руки („свиты Его Величества генерал-майор Трепов руку приложил“), отсидев в тюрьме сколько полагалось, почувствовал себя эстетом. Это было и спокойней и более соответствовало вкусам публики – политика надоела. Но как соединить служение чистому искусству с бездефицитностью? Шебуев придумал. Он открыл „Весну“.
„Весна“ был журнал страниц в шестнадцать, формата большой газеты, сложенной наполовину. На обложке была марка – голая дама, опутанная лилиями и девизами о исканиях и красоте. Формат журнала, повторяем, был очень большой. Шрифт, напротив, самый убористый и мелкий. И сплошными столбцами шли стихи, стихи и стихи, напечатанные тесно, как объявления о кухарках. Были и рисунки, и рассказы, конечно, но их подавляли стихи без счету.
Несколько десятков авторов в номере, несколько сот стихотворений. Идея, пришедшая Шебуеву, была не лишена остроумия – объединить графоманов. Из тысяч „непризнанных талантов“, во все времена осаждающих редакции, Шебуев без труда выбирал стихи, которые можно было печатать без особого „позора“. Естественно, журнал „пошел“. Поэты, которых он печатал, подписывались на журнал, распространяли его и раскупали десятки номеров „про запас“. Другие, менее счастливые, тоже подписывались, не теряя надежды быть напечатанными по „исправлении погрешностей размера и рифмы“, как им советовал „Почтовый ящик «Весны»“. Самые неопытные и робкие, не мечтающие еще о „самостоятельном выступлении“, – таких тоже было много – раскупали „Весну“ в свою очередь. Для них главный интерес сосредоточивался на отделе „Как писать стихи“. Вел его, понятно, сам Шебуев. Под его руководством восторженные и терпеливые ученики перелагали „Чуден Днепр при тихой погоде“ последовательно в ямб, хорей, дактиль, потом в рондо, газеллу, сонет. Все это печаталось, обсуждалось, премировалось, и число „наших друзей-подписчиков“ неуклонно росло. Анкеты „Весны“ о „Наготе в искусстве“ и т. п. тоже привлекали многих. Набор и скверная бумага стоили недорого, гонорара, конечно, никому не полагалось.
Но вряд ли Шебуевым руководил денежный расчет. Я думаю, он ничуть не притворялся, изливаясь на страницах „Весны“, как дорога ему пестрая аудитория его „весенних“ (так он их звал) поэтов и художников. Стоило поглядеть на его фигуру в рыжем пальто и цилиндре, на его квартиру, полную ужасных „Nu“ и японских жардиньерок, прочесть какую-нибудь его „поэму в прозе“ или выслушать из его уст очередную сентенцию о „красоте порока“, чтобы понять, что в этом море пошлости и графомании он не самозванец, а законный суверен» (Г. Иванов. Китайские тени).
«[В начале 1920-х в Москве] Шебуев редактировал то один, то другой новый журнал. Издательство „Книгопечатник“ пригласило Шебуева редактировать большой и довольно толстый еженедельник „Всемирная иллюстрация“. Этот журнал продержался дольше других. Редакция помещалась в Китай-городе в здании у белой Китайгородской стены, ныне не существующей. Но Шебуев предпочитал принимать авторов у себя дома и о редакционных делах разговаривал с ними за чашкой чая с лимоном.
„С цитроном“, как он говорил, неизменно и упрямо произнося вместо „лимон“ – цитрон.
Квартиры Шебуева бывали всегда в самых неожиданных местах. Жил он с молоденькой женой и ребенком и в одной из бывших келий Новодевичьего монастыря и здесь же в келье принимал авторов, монтировал иллюстрации. Но, пожалуй, самым удивительным жилищем Шебуева была комната с окнами в Московский ботанический сад. Если авторы заставали Николая Георгиевича занятым срочным делом, он предлагал им, пока освободится, погулять в Ботаническом саду.
– А вы, батенька, лезьте в окно и походите себе по саду. У нас в Ботаническом саду хорошо. Не стесняйтесь, батенька, лезьте.
Автор, пришедший не вовремя, лез через окно в Ботанический сад и гулял, дожидаясь Шебуева. А то, бывало, когда предстоял более или менее обстоятельный с автором разговор, Николай Георгиевич предлагал:
– Батенька, что нам с вами в четырех стенах сидеть? Поговорим на свежем воздухе. – И первым, несмотря на грузность и на стариковские свои годы, садился на подоконник, перебрасывал ноги и прыгал на дорожку Ботанического сада – благо жил в первом этаже старого дома.
К этому времени облик Шебуева изменился. Он уже не носил котелка песочного цвета – голову покрывал шелковой черной ермолкой, какие носят старые академики, а пиджачную пару и парижские галстуки сменил на длинную, почти до колен, толстовку какого-то пыльного серого цвета. Но золотое пенсне с длинным, по грудь, шнурком по-прежнему поблескивало и подрагивало на его маленьком тонком носу» (Э. Миндлин. Необыкновенные собеседники).
ШЕВЧЕНКО Александр Васильевич
Живописец, график, педагог. Учился у К. Коровина, М. Врубеля, В. Серова. Член объединения «Ослиный хвост». Автор работ «Музыканты» (1913), «Женщина у зеркала» (1913), «Пейзаж с домом» (1910-е).
«Про Александра Васильевича Шевченко говорили, что он образованный человек, знает секреты настоящей живописи и, конечно, научит нас писать картины. Нас встретил невысокий худощавый человек в военной форме, с очень смуглым лицом. …Александр Васильевич производил впечатление человека интеллигентного, вежливого, сдержанного, всегда сохранявшего дистанцию между ним и учениками. Он не кричал, не размахивал руками, не рассказывал о себе. …Иногда рассказывал о Париже и о Карьере, у которого учился. …Наших холстов не трогал своей кистью, ограничивался словесными указаниями.
…В киоске Вхутемаса я приобрела любопытную книжку, называющуюся: „Александр Шевченко. Принципы кубизма и других современных течений в живописи всех времен и народов. Москва, 1913 г. Изд. А. Шевченко“. В этой книжке, напечатанной литографским способом, автор разбирает основные положения кубизма и считает, что эти положения были свойственны хорошей живописи во все времена, начиная с египетского и вавилонского искусства; наиболее четко это выражено в искусстве византийском. В девятнадцатом веке они только были собраны воедино.