Серенада для Грейс
Шрифт:
Я повторяю:
— Тоун, в Бате?
— Точно-точно…
В конце концов, чем черт не шутит, может быть, мне это поможет отыскать Хиггинса.
Я записываю сведения в блокнот, и мы прощаемся…
— Что вы обо всем этом думаете, Грейс?
Она пытается идти со мной в ногу… Мне просто не по себе от ее послушности. Такое впечатление, что ею можно управлять мановением руки или взглядом.
Девчушек, готовых на все по мановению руки, полно в девичьих интернатах. Но те, что слушаются взгляда, — такие встречаются реже!
— Я ничего не думаю, — говорит она, — я просто иду, и все. Мне кажется, что я живу в каком-то романе. Будь я сейчас дома, может быть, куда-нибудь пошла… Куда? Не знаю… Бродила бы по улицам или пошла в кино…
— Вы не хотите есть? Я умираю с голодухи… Спать тоже хочется. Я уже двое суток не смыкал глаз…
— У меня есть холодная курица…
— Это приглашение?
— Что вы на это скажете? — спрашивает она, имея в виду, похоже, только жратву.
— Я принимаю ваше предложение без ложной скромности! Купим сейчас чем залить вашу курицу и еще пирожные. Я никогда не жрал пудинг… Говорят, это вполне съедобно?
Сделав необходимые покупки, мы приходим к ней. Она живет в маленькой квартирке: комната, кухня, ванная. Все очень чисто, мило обставлено, но без души. Ясно, что она не цепляется за общепринятые ценности.
— Вы не боитесь, что я вас скомпрометирую?
— Мне наплевать, что обо мне подумают и будут ли судачить. Так ведь говорят у вас?
— Да…
Я открываю бутылку, пока она стелет скатерть и кладет приборы…
По радио кто-то играет на волынке. Мелодия писклявая и заунывная для ушей, но смешная для тех, кто с чувством юмора.
Напротив свет в доме матушки Фидж…
Там пустая квартира Марты Обюртен, ее чемодан…
А где-то посреди города в тумане стоит дом, который через несколько часов назовут местом преступления.
— У вас грустный вид, — замечает она.
— Это из-за климата, я думаю…
Хорошая еда и питье — что еще нужно, чтобы поднять настроение настоящего мужчины? Когда я приканчиваю второе крылышко курицы и допиваю третий стакан «Шатонеф», мой оптимизм растет, как цены во время инфляции.
— Что
— Послушайте, Грейс, будьте откровенны со мной. Мы симпатичны друг другу. Скажите мне, откройтесь…
— Что вы хотите узнать?
— Что вас мучит… Я вижу, что вас что-то гложет изнутри.
— Это правда, — соглашается она.
— Расскажите…
— О! Ничего оригинального: я любила одного человека…
— И он вас бросил?
— Нет. Он умер…
Я опускаю голову; действительно, это грустно… Когда у молодой женщины такая тяжесть на сердце, это всегда невыносимо.
Грейс садится на диван и задумывается. Я вынимаю сигарету, но вместо того чтобы прикурить, кладу ее на тарелку.
Потом в сомнении сажусь рядом с Грейс.
Придвигаюсь совсем близко, обнимаю за плечи и привлекаю к себе. Она чуть сопротивляется, но лишь для вида…
— Я ненавижу, когда страдают красивые девушки, — говорю я. — Слышите меня, малышка… Я не выношу…
Она прижимает голову к моей груди.
— Грейс, я чувствую, что я в вас страшно влюбился. Вы, может быть, не знаете, что это такое… Ну и пусть, не буду вам объяснять…
Я осторожно поворачиваю к себе ее лицо. Ее губы теперь в трех сантиметрах от моих — дистанция сокращается.
Она, возможно, и грустит, но целуется классно. Вообще, я заметил: очень часто женщины в грусти целуются намного лучше, чем те, кто в веселом расположении духа…
Через пять минут мы в постели. Грейс не возражает. Она мягкая и упругая одновременно…
Глава 7
Где пойдет речь о раненом, у которого плохое зрение.
Уже день, когда я просыпаюсь.
Шум работающей кофемолки стряхивает с меня остатки сна. Я щупаю рукой исследователя матрас вокруг себя, но нахожу только углубление, где недавно лежала Грейс.
Я сажусь на то, на чем обычно сидят.
Грейс готовит завтрак.
Решительно, это классная девочка.
— Хорошо спалось? — мурлычет она и улыбается. Наверное, она поставила точку в главе о меланхолии. Я понимаю, что эта дивная ночь была для нее спасительной, как лечение минеральной водой для печеночников.
Поверьте мне, любовь — это единственное радикальное средство, чтобы превозмочь депрессию.
— Ты счастлива? — спрашиваю я без тени скромности.
Она краснеет от нахлынувших чувств.
— Да, — говорит она еле слышно.
Подобный комплимент в мой адрес — и я снова в форме.
Первым делом составляю программу-минимум.
— Скажи, дорогая, ты останешься со мной?
— Yes!
Выкрикнула она по-английски, чтобы ответить побыстрей.
— Отлично! Тогда позвони моему вчерашнему земляку, хозяину гаража. Скажи ему, что мне нужна тачка на день или два, и как можно быстрее. Пусть кто-нибудь из его ребят пригонит ее сюда…
Смешно водить по левой стороне, когда всю жизнь ездил по правой…
Как-то страшно непривычно, ну да дело времени. Не быстро ли я?
— Куда мы едем? — спрашивает Грейс. — В Бат?
— Пока нет, сначала я хочу кое-кого увидеть. Ты знаешь Аят?
— Да. Это маленькая деревушка недалеко отсюда…
Действительно, дорога занимает немного времени, и вскоре мы въезжаем в деревню.
При въезде на площадь я вижу кузнечную мастерскую, рядом с которой кузнец присобачивает новые подковы на копыта старого мерина. Мерин вздрагивает и прядет ушами.
— Спроси у кузнеца, где живет Даггл, — прошу я ее.