Сереты старого озера
Шрифт:
— Прости, я уже не могу сдерживаться, — произнёс Рощин. Но произнёс это так, словно ставил меня в известность, но уж никак не извинялся. Подозреваю, он вовсе не умеет это делать. Да и не нужна была мне подобная жертва. Не желая слушать и дальше подобные речи, я обхватила торс мужчины своими ногами, тем самым давая понять, что время разговоров уже прошло.
Тимофей всё понял без слов. Он вошёл в меня очень осторожно, словно давая привыкнуть и к самому ощущению, и к размерам его члена. Немного качнул бёдрами, пытаясь предупредить, что только одного проникновения ему мало и нужно непременно двигаться, чтобы
— Моя! — сквозь зубы прошипел Тимофей, интенсивно двигая бёдрами, — повтори! Моя!
— Зачем? — я не собиралась спорить с ним. И более того, подобного секса с умопомрачительным мужчиной у меня ещё не было никогда. Вот только упрямица, живущая во мне, возникает порой в самый неподходящий момент.
— Девочка моя, — шептал Рощин, прижавшись теснее и вместе с тем проигнорировав мой вопрос.
В тот же момент мы перекатились, поменявшись местами. Я оказалась сидящей на мужчине. Луна по-прежнему отказывалась пробивать себе дорожку сквозь туман, но нам этого и не требовалось. Сильные руки помогали мне приподниматься, а затем снова насаживали на налитой член, вызывая во мне непроизвольные стоны. Каждая клеточка моего тела отзывалась на движение внутри меня, прикосновения мужских рук, губ. Момент оргазма налетел как ураган, поглотивший остатки разума. Я закричала, не в силах сдерживаться и в тот же момент сильные руки снова опустили меня на мужское естество, а затем ещё и ещё. Что это было — не знаю. Момент, когда сам Тимофей присоединился ко мне, помню смутно, настолько растворилась в своих ощущениях и то и дело зашкаливающих эмоциях.
Мне было хорошо, даже слишком.
Не в силах больше сидеть, я упала на грудь мужчины, обняв его руками, и прикрыв глаза. Рощин обнял меня, словно пытался удержать и согреть одновременно. Улыбка возникла у меня сама собой. И это правильно, что он ничего не видел. Так лучше.
— Что мы наделали, — произнесла я тихо, впрочем, нисколько не переживая о случившемся.
— Ты жалеешь? — от моих слов Тимофей напрягся.
— Нет, ни капли, — я подняла голову, вглядываясь в смутные очертания лица мужчины. Вообще это очень удобно, говорить с кем-то, не видя его. Так можно признаться в чём-то личном или даже раскрыть чью-то тайну. — А ты? Ты сам жалеешь?
Я знала, что мужчины не страдают подобной сентиментальностью. Но ведь женщины «любят ушами», вот и мне хочется несколько ласковых фраз в свой адрес. Хотя произнесённое совсем недавно: «Моя Настя», повергло меня в трепет.
— Я просто счастлив, — признался мужчина, а я не поверила. Классный секс на фоне сорванных крыш для меня тоже стал откровением. Оказывается, всё то, что я испытывала прежде, было всего лишь разминкой, слабым подобием того, что между нами случилось. Да, я была на седьмом небе от пережитых эмоций, но чтобы назвать себя счастливой, для этого мне нужно что-то ещё. И этого «что-то» должно быть весьма немало.
— Это радует, — буркнула в ответ и попыталась привстать, чтобы дойти до озера и смыть с себя следы нашей близости.
— Раскаиваешься? — поинтересовался мой босс, не давая даже привстать. Он словно понял мои мысли, ведь я не зря спохватилась. Надо же, даже не предохранялись?! Со мной такого ещё не было. Волна холодного пота окатила меня с ног до головы, и тут же пришло понимание — безопасные дни.
— Ничуть, — соврала в ответ и обессиленно рухнула на грудь мужчины. Похоже, он не собирался меня отпускать, а надо бы. — Отпустите меня, пожалуйста.
— Я думал, после произошедшего между нами, мы с тобой перешли на другой уровень отношений. Не начальник — подчинённая, — с усмешкой отозвался Рощин. Но я-то чувствовала, что в его словах точно есть подтекст. Неужели его это задевает?
— Ясно, — ответила и попыталась встать, — если так, тогда отпусти меня. Мне очень надо, почти срочно.
— Всё понял, — мужчина тут же сел, по-прежнему не разжимая объятия. Я же как-то вывернулась в стиснувших меня руках, а потом оказалась сидящей на его коленях.
— Отпусти, — не попросила, а буквально потребовала я, — мне очень надо уединиться!
Рощин ничего не ответил, а снова поднялся, теперь уже на ноги. Я, естественно, оказалась сидящей на его руках. Липкая жидкость потекла по моим ногам, и стало как-то совсем уж неудобно. Ещё час назад я именовала этого мужчину исключительно Тимофеем Алексеевичем. А теперь как мне его величать…Тимофеем? Тимом?
Он понял всё неправильно. Потащил меня в сторону кустов.
— Не туда! К озеру! — скомандовала я.
— Понял, — буркнул в ответ мой носильщик, повернув в сторону песчаного берега. Впрочем, даже если там плохой спуск к воде, я тоже не возражаю. Лишь бы привести себя в порядок.
Ночная вода показалась мне гораздо теплее дневной. И я с удовольствием коснулась ногами песчаного дна, обмыла свои ноги. Но вопреки моему предположению, Рощин не ушёл далеко, оставаясь буквально в метре от меня. И это волновало. Да, отсутствовал красочный закат или лунная дорожка, густой туман по-прежнему расстилался над Кщарой. Но меня это не пугало.
Я нагнулась, захватила пригоршни воды и в этот же момент услышала всплеск. Он что, решил нырять в темноте?
— Тимофей Ал… — встревоженно начала я, вспомнив субординацию.
Брызги воды, непонятно откуда взявшиеся, попали мне на лицо. Не иначе туман осел крупными каплями. Ну а что же ещё? Хотя если предположить что-то мистическое, то озеро забавлялось, получив в своё распоряжение двух ночных купальщиков. Рощин не отозвался, но я точно слышала движение мужчины где-то в стороне от себя. Нахмурилась, не зная как поступить, то ли оставаться на месте, то ли идти к берегу, а может, и вовсе плыть за ним? Нет, на последнее я точно была не способна. Тишина, наступившая следом, оглушила меня. Вот теперь действительно стало страшно.
— Тим… — неуверенно позвала я, — Тимофей! Отзовись!
В этот же момент мужчина вынырнул рядом, а потом обнял. Кажется, он пытался заглянуть в мои глаза:
— А если бы не отозвался, тогда что?
Хотела закричать от неожиданности. Но потом справилась с собой, довольная собственной выдержкой.
— Не знаю, — я пожала плечами, пытаясь казаться равнодушной. Только будучи прижатой к обнажённому мужскому телу, это плохо получалось, — наверное, вызвала спасателей, орала бы на берегу до посинения.