Сереты старого озера
Шрифт:
Так-с! А вот с этого момента поподробнее, Тимофей Алексеевич!
— Неужели тебе приходилось уже это проверять? — я нахмурилась, ощутив, как змейка-ревность подняла свою голову.
— Нет, — самодовольство расплылось по наглой физиономии моего возлюбленного. Он раскусил меня, это однозначно. И чтобы хоть как-то компенсировать мне моральный ущерб, Тим сгрёб меня в охапку и произнёс в макушку:
— Настюш, ты даже не предоставляешь, как мне нравится, когда ты ревнуешь!
— Пф! — фыркнула я в ответ, пихнув кое-кого самоуверенного в бок. — Вот ещё! Помечтай!
— Да? А я и вправду размечтался, —
— Ясно, — я отмахнулась. И тут же решила уточнить один животрепещущий и виляющий хвостом вопрос, — скажи, как зовут эту собаку? — я пальцем ткнула в сторону спаниеля, думая, что притихшего пса мужчина заметил.
— Кекс. Он… — тут Тим внимательно и с какой-то печалью посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на собаку.
— Это пёс. Он мой. Но это неважно сейчас.
— А что важно? — я попыталась улыбнуться, но не вышло. Именно в этот момент Тим приподнял рукой мой подбородок, заставляя взглянуть в его серебристые глаза. Сейчас, когда дневной свет потускнел, а затяжной вечер грозился ранней темнотой, все выглядело совершенно иначе, нежели днём.
Не было посторонних взглядов, осторожных речей, лишних свидетелей наших отношений. Были только мы. Он и я. И наше дыхание, одно на двоих.
— Настёна, если бы ты знала, как я ждал этого момента, — тихо прошептал Тим, впиваясь в мои губы своими губами. Его язык бессовестно начал исследовать мой рот, заставляя задыхаться от восторга и тех умелых поглаживаний, которые дарили мне руки мужчины.
— Сколько, — спросила первое, что пришло на ум.
— Два года… Целых долгих два года! — отозвался мужчина. И тут же сильные руки Рощина подхватили меня, перенесли на кровать.
— Два, — повторила я, пытаясь что-то вспомнить. Но как тут сосредоточишься, когда в такой ответственный момент моя одежда вдруг оказалась лишней, а сам Тимофей остался без своих шорт.
Я невольно залюбовалась отлично сложенным телом своего мужчины, который не сводил с меня восхищённого взгляда. Когда-то, будучи неуклюжим подростком, я считала себя гадким утёнком. Но это время давно уже прошло. Столько парней теперь смотрели в мою сторону, капая слюной на собственные ботинки. И только увесистый кулак Серёжки в какой-то степени был сдерживающим препятствием.
— Подожди, — попросил меня Тимофей, и я невольно перевела взгляд в сторону спрятавшегося под занавеской пса. Надо же, стоило мне встретиться с Рощиным, как всё прочее ушло на второй план. — Выходи, — твёрдо произнёс мужчина, обращаясь к спаниелю и приоткрывая дверь. Меня с коридора не было видно, но не желая кому бы то ни было попасться на глаза в столь фривольном виде, решила прикрыться.
Кекс попытался заручиться моей поддержкой жалобно взглянув и заскулив. Но Рощин был неумолим, и уже через минуту понурая животинка оказалась с другой стороны двери.
— Мне он понравился, — сообщила я, едва Тимофей щёлкнул замком, отрезая нас от всего мира, особенно
— Я рад за него, — хитро улыбнулся Тим, приближаясь ко мне. Я посмотрела в глаза своего любимого, нерешительно пробежалась взглядом вниз и замерла, обозревая мужское достоинство во всей красе. — Ну что, ты готова? — хитро произнёс он, приблизившись и буквально нависая надо мной.
— К чему? — глупый вопрос, но кто помешал мне его задать? Это ведь так, для поддержания разговора. Всего лишь сдерживающий момент перед тем, как «нам сорвёт башни». Кажется, так выражаются мужчины?
— Сейчас узнаешь, — грозно пообещал Тимофей.
И я узнала: едва Тиму удаётся прикоснуться губами к моей груди, как по мне разбегаются мурашки. А ещё стоит мужчине припасть ко мне в поцелуе, как мои руки сразу обхватывают его шею, не забыв царапнуть плечи, спину! Я не нарочно, нет! Просто чувства захлёстывали в тот момент, когда Тимофей двигался во мне, повинуясь извечному танцу любви. Шёпот, порой несколько бессвязный, он служил необходимым дополнением к нашему сближению. Но каждое движение мужчины во мне, каждое его слово были наполнены неизмеримой нежностью, от которой мне хотелось остановить время, хотя бы на час, а лучше на всю жизнь.
Тим довёл меня к тому самому наслаждению, после которого хочется лежать, распластавшись и купаться в счастье. И только после того, как я содрогнулась, ощущая, как накатывают на меня волны оргазма, он позволил себе выпить мой судорожный вздох и кончил сам. Я притянула мужчину к себе, не дав откатиться в сторону. Тяжело? Наверное. Только хотелось почувствовать на себе тяжесть любимого тела, уловить запах его кожи и взглянуть в бесконечно дорогие глаза.
— Люблю тебя, — с величайшей нежностью произнёс Тимофей, слегка прикусив моё ушко зубами.
— И я тебя люблю, — ответила, совершенно искренне веря, что так и есть. Сердце не может лгать, если встретило свою половину. А в то, что Тим мой, я не сомневалась.
Сергей Касаткин
— Серёж, — донёсся голос матери, едва он спустился на один лестничный пролёт в подъезде.
— Да, мам! — Серый запрокинул голову, пытаясь не улыбнуться. Его любимая родительница выскочила с одним накрашенным глазом и с тушью в руках.
— Ты пироги на всех ребят взял?
— На всех взял! — отозвался Касаткин, — и консервы тоже.
— Ну, с богом. Сынок, ты позвони, как до рыбалки своей доберёшься!
Была такая привычка у матери. Уж если её дети разъезжались, то один «контрольный» звонок для успокоения каждый из них был обязан сделать.
— Ага, как обычно! — пообещал Сергей и направился в сторону машины, в которую уже с вечера загрузил палатку и рыболовные снасти.
Анастасия Касаткина
Проснулась ни свет, ни заря, в то самое время, когда деревенские петухи только-только собираются будить весь честной народ. Когда-то меня отправляли в деревню к бабушке и деду на каникулы, а там на ночь было принято распахивать окна, предварительно пркрепив кнопками марлю, чтобы не залетали комары. В общем, на мой взгляд, наш петух мог перекричать любого соловья, что и демонстрировал мне каждое утро.