Сереты старого озера
Шрифт:
Я уже собралась было положить трубку, оскорблённая в самых лучших чувствах (моего брата, разумеется), совсем позабыв про предложенную встречу. Но женщина на другом конце беспроводной связи напомнила:
— Настён, не сердись. Это правда жизни. Но нам с тобой действительно нужно встретиться. И не забудь, об этом никому ни слова!
— Хорошо, — пообещала я, недоумевая и сердясь. Всё-таки за брата обидно! А там, в городе, может быть нужно будет забрать его вещи? Так это, всегда, пожалуйста. А причём тут Рощины, которые ничего не должны знать, я не поняла. Да и неважно это всё было, потому что на экране высветился знакомый номер, и раздалась заводная музыка.
Брат. Он волновался, переживал. Я точно знаю, что свою жену Серёжка очень любит. Но врать и изворачиваться тем самым продлевая его агонию, не могла. Да и не нужно это было ему. Правда, даже самая неприглядная, гораздо важнее кратковременной сахарной лжи.
— Да, Серёж, встретили хорошо.
Я прикрыла глаза, прислонившись к стене.
— Веру… — я замялась, спешно подбирая слова. Только как не скажи, суть не менялась. — Поговорить с ней удалось, правда, только по телефону.
— И что? — такое напряжение сквозило в голосе родного человека, что я в очередной раз засомневалась говорить ли мне правду. Ведь мой ответ был равносилен ножу, всаженному в сердце. Но ложь, она просуществует день или два, не больше. И истина всё равно выплывет наружу, это доказано. А своим враньём я только обижу его, вдобавок ко всему.
— Знаешь, я видела Веру с другим.
Произнесла и замолчала, пытаясь проникнуть сквозь толщу пространства, чтобы оказаться там, рядом с братом. Поддержать, если ему это нужно, а не нужно, то всё равно просто оказаться рядом, подставить своё плечо.
— Спасибо, Насть, — хрипло произнёс Серёжка.
— За что? — удивилась я, отлепившись от стены. Сейчас мне не хотелось сидеть на месте в ожидании, когда придёт Тимофей. От такого нервного напряжения помогает подружка с бутылочкой винца или пробежка на свежем воздухе. Но ни того, ни другого у меня не предвиделось и я, повинуясь порыву, стала ходить туда-сюда по комнате, словно зверь в клетке.
— За то, что сказала, как есть.
— Ну, ты это… Серёж, держись! — выпалила я и спешно добавила, — я точно знаю, твоё счастье не за горами. Чувствую, веришь?!
— Как скажешь, мелкая, — усмехнулся мой брат, а в голосе промелькнуло столько горечи, сколько не было ещё никогда. — Ну, всё, пока! А то завтра рано вставать на работу.
— Пока! — крикнула я в трубку, получив в ответ равнодушные гудки.
И подсказывало мне моё сердце, что это ещё не конец истории.
Я не успела «уйти в себя», как за дверью послышался скрежет и тихое поскуливание. Удивилась, но не испугалась. Открыла дверь.
— Ты кто? — поинтересовалась я у собаки, которая сидела на полу и внимательно смотрела на меня. Умно так смотрела, что на миг я засомневалась, что это пёс. Когда-то от соседки услышала, что «сучки умнее кобелей» и это всплыло в моей памяти. Но заглядывать зверине под хвост не стала, не было желания. Только взгляд у спаниеля был настолько пытливый, что я не выдержала и заговорила с ним (с ней?), как с равным:
— Ну что, проходи, раз пришёл.
Думаете, псинка осталась на месте? Ничего подобного. Радостно приподняв свой лохматый зад, спаниель прошёл к окну и уселся, глядя в окно. А там, за огромным стеклом уже вечерело, не хватало только желтобокой луны. И мне бы потрепать зверя по загривку, а может быть, усесться с ним рядом в кресло, чтобы помечтать о Тимофее, подумать о Серёже и его бывшей жене Вере…
Только планы, они пишутся школьных тетрадях и в бизнес-проектах. У меня всё случилось совершенно по-иному:
— Аууу, — завыл спаниель, глядя в серое пространство вечернего неба. И тут же, словно по мановению волшебной палочки, несколько собачьих голосов отозвались, вторя песне этого зверька.
— Ничего себе, — пробормотала я, подходя к окну. В какой-то момент мне показалось, что голоса за стеклом звучали как-то громче, что ли, массивнее. Это отозвалось дрожью у меня. — Ерунда какая-то.
Стук за дверью прозвучал настолько неожиданно, что я едва не подскочила на месте, выпучив глаза. Кому-то это могло показаться смешным, но только не мне.
— Что уставился? — пробормотала я, обращаясь к псу, высунувшему язык на мои слова. Дожила, уже и с собаками разговариваю.
Стук повторился, и я окончательно убедилась, что это не мой глюк, надуманный в этот вечер:
— Войдите, — произнесла, а сама бросила тревожный взгляд в окно. Всё-таки слаженный собачий вой, это что-то запредельное. К тому же только один конкретный спаниель выл как-то тихо по сравнению с другими. Брр! Что только не привидится в августовский вечер. А ещё, помнится, в эту пору звёзды падают и желание загадывать нужно.
— Заждалась? — тихий вкрадчивый голос, такой родной и желанный, он мог принадлежать только одному человеку, Тимофею.
Я обернулась, обнаружив позади себя (когда только успел пройти!) на самого совершенного мужчину на свете. Захлебнулась от молчаливого восторга, глядя на полуобнажённого Тима, решившего посетить меня в это время. Почему Рощин решил зайти сюда с голым торсом, но в шортах, понятия не имела. Но созерцать его, такого родного и домашнего, не отказалась.
— Немного, — буркнула я в ответ. Хотела спрятать глаза, чтобы так пристально не пялиться на его. Только руки, мои предатели, первые потянулись, коснувшись рельефных мышц груди мужчины. Я пробежалась пальцами по загорелой коже плеч, чтобы потом спуститься к запястьям Тимофея. Хотела пальчиками обхватить их, чтобы убедиться в собственной власти над этим мужчиной, ведь до прочих мне абсолютно не было дела.
— Разве ты тут ночуешь? — хрипло произнесла я в тот момент, когда Тим поднял свою руку, чтобы коснуться моих волос.
— Нет. Но если ты позволишь, — шёпот любимого был соблазняющим, но вместе с тем нёс вполне определённую информацию. Поэтому я решила прислушаться, — то я останусь здесь. И поверь, никто не осудит меня.
— Даже мама и отец?
— Они тем более.
Пальцы Рощина осторожно массажировали мой затылок. От удовольствия я прикрыла глаза, пытаясь отстраниться от весьма недвусмысленной ситуации. Только получалось очень плохо. С одной стороны, я в этом доме впервые. Знакомлюсь с будущими родственниками и требуется соблюдать приличия. Но с другой стороны весь мой организм, включая ручки, ножки, живот, плечи и спина, требовали, чтобы их зацеловали, погладили и просто прижали к телу одного очень нетерпеливого мужчины и не отпускали ни на миг.
— Настюш, я сейчас уйду, а ты, если не возражаешь, не запирайся, ладно?
— Что, преграда непреодолима? — усмехнулась я, чувствуя себя мини-королевой. А что? Захочу-впущу, а не захочу — пусть гуляет под дверями.
Только это всё было форменным ребячеством, потому что я точно знала, что ни сегодня, ни завтра, отгораживаться от Тимофея я была не намерена. И спать без него мне очень плохо, пусть зарубит на своём практически прямом носу!
— Преодолима, — заверил меня гений конспирации. — Скажу тебе по секрету, смысла в этом запоре совсем нет.