Серёжа. Вечная любовь
Шрифт:
Освоение космоса шло не так гладко, как сообщала программа «Время». Ракета взорвалась на старте. Погибло много людей, в том числе несколько генералов, пара академиков. Погиб бы и капитан Тюленин, если бы вышел в тот день на работу.
– Ну что, – ехидно говорил он потом сослуживцам, – пить, значит, вредно?
4.
Майор Грымов отмечал удачный запуск ракеты в компании сослуживцев и московских журналистов. Компания была исключительно мужская, и Грымову, любителю прекрасного пола, было скучно. К тому же, завтра надо было идти на работу. Поэтому, когда бутылка водки в чьей-то нетвёрдой руке в очередной раз зависла над его рюмкой, Грымов сказал:
– Хватит.
Сослуживцы загалдели: «Чего ты? Время детское, а ты мужик крепкий!» Но Грымов решительно накрыл рюмку ладонью и произнёс:
– Dixi. – что на языке древних римлян означает «я сказал». Журналист, сидевший в углу, выпучил глаза и подсел к Грымову.
– Ты латынь знаешь? Скажи ещё что-нибудь!
– Sic transit gloria mundi. – произнёс Грымов.
Журналист посмотрел на майора чуть ли не влюблённо.
– Знаешь, – сказал он, – я обожаю латынь. Сам выучил. Прочитал «Записки о Галльской войне» в подлиннике. А поговорить-то не с кем. Наконец нашёлся единомышленник!
Грымов слушал и слегка нервничал: его познания в латинском языке ограничивались уже сказанным. Но журналюга не стал экзаменовать майора, разговор шёл о том, о сём, естественно, под звон рюмок. И вдруг журналюга сказал майору:
– Завтра будешь по телевизору отчитываться о запуске ракеты!
– Это невозможно, – спокойно сказал Грымов, – я же секретный офицер.
На следующий день майора Грымова вызвал к себе начальник и сказал:
– Сергей Борисович, вас сегодня будут снимать для программы «Время», приготовьтесь как следует.
– У меня же первый допуск! – удивился Грымов.
– Вы хотите со мной поспорить? – прищурился на него начальник.
В Петербурге, в квартире на Невском проспекте бабушка майора Грымова смотрела по телевизору программу «Время» – главную новостную программу Советского Союза. И вдруг она увидела на экране… своего внука!
– Идите все сюда, Серёжку показывают! – закричала она, и вся родня прильнула к экрану.
А бабушка Серёжи Грымова, между прочим, в молодости училась в Смольной институте для благородных девиц, и именно от неё маленький Серёжа услышал и «dixi», и «sic transit gloria mundi»…
____________________________________
Майор Грымов – это Серёжа Гремяко, и «Байки с Байконура» записаны мною с его слов.
Пока Серёжа служил на Байконуре, он всерьёз увлёкся альпинизмом и даже получил знак «Альпинист СССР». А ещё они с друзьями предприняли пеший переход через Урал, сплавлялись по рекам на плотах. Но вскоре Серёже и Аксёнову, которого Серёжа звал просто Акс, на Байконуре надоело, и они завербовались на Камчатку.
4. Огнедышащий рай.
Серёжа и Акс прилетели в посёлок Ключи камчатские, что возле знаменитого вулкана Ключевская сопка. Как офицерам им каждому дали отдельное жильё. Серёжа занимался испытанием военных ракет. Ими стреляли с Байконура, а в задачу Серёжи входило найти место их приземления. Рядом с домом Серёжи стоял его личный вертолёт, на котором он облетал тайгу. Судьба и теперь его хранила: два раза вертолёт падал и бился, но Серёжа оставался цел и невредим. Он полюбил охоту и один раз даже убил медведя. Правда, уже при жизни со мной, под моим влиянием он раскаивался в том, что был охотником. В местном клубе кипела культурная жизнь: показывали фильмы, проходили литературные и музыкальные вечера, просто были танцы, где парни знакомились с девушками. На камчатке, что для меня было удивительно, растут рододендроны, и когда они цвели, мужчины дарили эти чудесные цветы своим дамам. На Камчатку прилетел москвич Борис Вежлев, и Серёже поручили встретить его в аэропорту. Двое парней встретились, и Серёжа сразу же повёз Борю на своём мотоцикле распивать коньяк. Они стали друзьями на всю жизнь. Серёжа всегда много читал, а на Камчатке они с Аксом и Борей выписывали московские литературные журналы «Новый мир», «Знамя», «Дружбу народов» и читали по очереди. Выход в свет прозы Солженицына «Один день Ивана Денисовича» был для всех огромным событием…
КАМЧАТСКАЯ ФОТОГРАФИЯ
Борису Вежлеву
А Харчинский хребет – он где-то рядом,
хоть никогда я рядом не была.
Серёжа здесь с ножом и с автоматом,
с бычком в зубах – мужицкие дела.
Табачный дым подъемлется высоко,
в недальнюю Японию летя.
Курится тихо Ключевская сопка,
Камчатка дремлет мирно, как дитя.
И вспоминается лихая песня:
“У ней такая маленькая грудь…”
А камчадалок в мире нет прелестней,
и каждая вздыхает: “Не забудь!”
Ах, красная икра, медвежье мясо
и с океана Тихого ветра!
Здесь люд не знает, что такое “масса”,
здесь материк оставлен во вчера.
Земля жива! Ведь гейзеры бушуют
и ловит лапой кижуча медведь.
Россию мало чувствовать большую,
но – каждую деталь в ней рассмотреть!
Это написано мною в Москве в 2013-ом году.
Однажды на танцах в клубе Серёжа встретил очаровательную восемнадцатилетнюю девушку Клаву Парадную. Она была местная. Он в неё влюбился. А когда первый раз с ней переспал, выяснил, что она была девственницей. Очарование и чистота юной Клавы произвели впечатление на Серёжу, и вскоре они поженились.
Мать Серёжи, с которой он восстановил отношения, когда ещё был курсантом, написала ему, что она в сложном положении и попросилась к нему на Камчатку. Серёжа не отказал. Но добился того, чтобы матери выделили отдельное жильё. Лидия получала хорошую зарплату, и заработала большую пенсию.
Серёжа был красивым, весёлым, жизнелюбивым, удачливым парнем. Умел дружить, имел успех у прекрасного пола. Карьера шла, девушки не отказывали.
Один Серёжин камчатский приятель (имя утрачено) баловался стихами и написал стихотворение, которое Серёжа потом читал всю жизнь, когда на столе появлялся коньяк:
Коньяк приводит мысль в порядок,
из нервов скручивает струны.
Усопшей старости осадок
я, отвернувшись, в угол сплюну.
Коньяк всё ханжество разгложет,
гражданок заколдует в женщин!
Я с каждой рюмкой всё моложе,
а на тебе надето меньше –
одни сверкающие гребни,
хотя пострижена ты модно.
Коньяк воистину волшебен,
мгновенно делает голодным.
Не веришь ты, открыто прыснув