Серёжик (без иллюстраций)
Шрифт:
— Ой, еси, ой еси… — дребезжаще тянул старичок.
— Плывут в речке караси... — вторил ему Паук Паукович.
— Плачут все, ой, вместе! О своей невесте! — подхватывали молодые пауки.
Красивая это была песня. Только очень грустная. О любви карася к паучихе, «красе-многоножке, чудо-осьминожке», о том, как резвились они «на воде-водиченьке» и как лягушка паучиху съела.
У Серёжика в конце даже слезы на глаза навернулись. Он грустно подпевал:
— Ой, течёт-течёт река, течёт глубоченька.
Убивается
Долго делать солнечную телеграмму! До поздней ночи пряли пауки. Не обедали и не ужинали. И только когда на небе засияли звёзды, она была готова: «Многоуважаемый Гэйдл! В Дальнем Лесу, под Старым дубом, в Паучьем доме, Вас ждет Серёжик. С почтением, П., П., П., П., П., П., П.».
— Что это: пэ, пэ, пэ, пэ, пэ? — удивился Серёжик, рассматривая телеграмму через лупу. — Привет от барана?
— Баран говорит «бэ», а не «пэ» — поправил Паук Паукович. — «П., П., П., П., П., П., П.», однако, — это мы: Паук Паукович, Пау, Пуа, Пак, Пук, Пку и Пка.
Тут пауки стали подползать к Серёжику и называть свои имена. Каждый пожимал ему лапку, как взрослому, и говорил что-то вроде:
— Ты отлично поработал с Пуком!
— Диван получился крепкий!
— Плетение на славу, почти как у меня в молодости!
А Паук Паукович даже погладил ежонка по голове.
И думаете, Серёжик хлопнулся в обморок или завизжал? Ничего подобного. Он улыбнулся.
Глава 14 Телеграмма отправлена
Рано-рано, когда все пауки ещё спали, Паук Паукович растолкал Серёжика.
— Пора! — шёпотом сказал он. — Ты должен, однако, сам положить телеграмму на луч. И не просто положить, а очень-очень пожелать, чтобы она дошла.
— Почему? — удивился Серёжик, натягивая штанишки.
— Паутина легкая, невесомая. Легко свалиться может. А твоё желание её приклеит. Ну, будто клеем.
Паук осторожно положил невидимую телеграмму в кулёк, вручил Серёжику, и они побежали.
В лесу было ещё темно, дорогу им освещал только фонарик, который Паук Паукович прикрепил скотчем к спине.
Тот светил ярко, но всё равно Серёжик натыкался на кусты и порвал о какие-то колючки штаны. Он очень боялся, что споткнётся и выронит телеграмму. Время от времени ёжик спрашивал Паука Пауковича:
— Посмотрите, пожалуйста, она там?
Паук заглядывал в кулёк и кивал:
— На месте.
Поначалу Серёжик бежал, потом шёл, а затем и катился, свернувшись клубком. Он очень устал, а сосны всё не было и не было. Паук Паукович говорил: «Скоро доползём», но только когда небо стало серым, а звуки звонкими, они добрались до Самой Высокой Сосны, стоявшей посреди поляны. Она была так высока, что Серёжик даже верхушки её не увидел, хотя и голову запрокидывал, и на спину ложился, чтобы лучше рассмотреть.
— Успели, — облегчённо вздохнул
Серёжик стал подпрыгивать, но бесполезно. До веток не достать, а ствол внизу гладкий, ни сучка, ни ветки — как зацепиться? Паук Паукович разрешил забраться к нему на спину и стал подпрыгивать сам. Нет! Не ухватиться!!!
— Что же делать? — чуть не плача, спросил Серёжик.
Небо на глазах становилось розовым, поднималось заспанное солнце. Вот-вот оно коснётся лучами деревьев!!!
И тут Паук Паукович засвистел! Из дупла, зевая, выглянула Сова.
— Опять телеграмма? — спросила она сонно.
— Скорее! Скорее! — поторопил её паук, — сажай мальца на спину!
Сова камнем упала вниз и, буркнув Серёжику: «Не тяни за перья», полетела.
У Серёжика захватило дух от того, как стремительно они поднимались. Паук внизу стал маленьким-маленьким, поляна превратилась в блюдце, а вокруг, куда ни посмотри, колыхались желто-красные ветви деревьев. Но вот и они превратились в бурые пятна, а сова всё летела и летела.
— Луч, смотри, луч! — вдруг закричала она.
В самом деле, от огромного красного цветка-солнца отделился тонкий росток. Он рос, удлинялся и вдруг со всего размаха упал на сосну. Будто споткнулся. И сразу тысячи розовых искр засверкали на сосновых иголках!
Серёжик, уцепившись за ветку, потянулся к лучу и высыпал телеграмму прямо на розовое сияние! Оно было тёплым.
— Пожалуйста, доберись до Гэйдла! — попросил Серёжик и всей душой пожелал, чтобы так случилось.
— Приклеилась, приклеилась! — заворчала Сова, которая знала толк в отправке солнечных телеграмм. — Полетели!
Спустились они быстрее, чем поднимались. Сова и крыльями не махала, просто падала и всё! Это было весело, но очень страшно, и Серёжик изо всех сил вцепился в перья.
— Причёску помнёшь! —обиженно заверещала Сова.
Сережик увидел, что часть перьев накручена на бигуди и убрал лапы.
Через несколько секунд они были на земле.
— Летают, хватают… — ворчала Сова, отряхиваясь. – всю красоту испортил…
Паук с ёжиком извинились и, уже никуда не торопясь, побрели домой.
В Серёжике искрилось и переливалось счастье. От полета, от увиденного розового сияния.
Не каждому выпадает удача потрогать солнце!
Всю дорогу он шёл молча, вспоминая увиденное. И только около домика забеспокоился:
— А как же Гэйдл прочтёт телеграмму?
— У орлов очень острое зрение, — успокоил Паук Паукович. — Если луч ляжет не на вершину, а лишь к подножию горы, Гэйдл, однако, все буквы разглядит.
Дома их ждал чудесный завтрак: рисовая каша с яблоками! И так как ложек не было, Серёжик вместе со всеми ел её лапами. Правда, только верхними. Хотя, если бы он попробовал есть нижними, пауки бы нисколечко не удивились.