Сёрфер. Вкус холода
Шрифт:
– Мы действительно что-то последнее время отдалились друг от друга, подруга. Надо бы пересечься в ближайшие дни, сходить куда-нибудь, поболтать. Как насчёт завтра вечером? – предлагает Маша.
– Завтра вечером? Давай. Куда сходим?
– Можно в наш любимый ресторан с бильярдом. Помнишь, как мы там рубились в пул раньше?
– Конечно, помню! Да, было бы здорово!
– Значит, договорились, – кивает она и тут же замечает, – Ты странно себя ведёшь сегодня, подруга. Что с тобой?
– Странно? Ты о чём?
– Все эти взгляды, танцы. Убежала как золушка сразу после конкурса. Твой «волшебный принц» за тобою следом. Туфельку
– Маш, я тебя умоляю – перестань нести чушь!
– Чушь? Ладно – пусть чушь. Так что насчёт встречи завтра?
– А, да. Часов в шесть вечера тебя устроит?
– Вполне. И Вадима с собой прихвати – его я уже вообще сто лет не видела. Тогда встретимся прямо там. Надо только столик заказать.
– Я сейчас закажу, пока буду ехать в такси.
– Уже поедешь? А как же твой «волшебный принц»? Кстати, где он?
– Понятия не имею! Может, уже уехал. И прекрати его так называть!
– Ладно, не нравится «волшебный принц» – будет просто «волшебный». Не против?
Даже если я и против, возражать смысла нет – прозвища, с лёгкостью придумываемые Беляевой новым знакомым, закрепляются навсегда.
– Да нет, не уехал. Вон его куртка лежит за тем столиком, рядом с его приятелем.
Наблюдательная какая!
– Тихонравова, вот знаешь что? Если хочешь знать моё мнение…
Ой, нет! Когда Маша начинает именно с этой фразы, предваряя её моей фамилией – это всегда не к добру. Далее вещи и явления называются своими именами, не размениваясь на сантименты и чувство такта. И, надо признать, её наблюдения всегда оказываются верными, даже там, где мне бы не хотелось, чтобы она совала свой вездесущий нос.
Но, к счастью, она не успевает высказать свою мысль – рядом присаживается Ира.
– Ты куда пропала? Я тебя потеряла. – капризно начинает она.
– Выходила. А что?
– Да ничего. Просто хотела тебя кое о чём спросить.
– Спрашивай.
Она косится на Машу, наклоняется к моему уху и тихо задаёт вопрос.
– Вот ты, как я понимаю, быстро находишь подход к … разным людям. И знакома с Кириллом. Как считаешь, что мне такое ему сказать, чтобы обратить на себя внимание?
Офигеть вопрос! Разве у меня на лбу написано «Специалист высшей категории. Раздаю бесплатные советы, как завлечь в свои сети шикарных блондинов с нордическим характером?26» Да и, вообще, что с мозгами у этой девицы, если она такое спрашивает!
В этот момент в зале появляется Кир, и целенаправленной походкой направляется в нашу сторону.
Ну, ничем его не прошибёшь! Хоть кол на голове теши.
– Скажи ему, что тебе нравится, когда грубо и жёстко! – неожиданно для себя, даю ценный совет, не позаботившись высказать его так же тихо, как она свой вопрос.
Беляева скептически приподнимает бровь, делая вид, что смотрит в сторону. Слышала? Да, плевать! Ира широко раскрывает от удивления глаза, а я мысленно представляю озадаченное лицо Кира, когда она ему это ляпнет. А так же, как он усмехнётся, как только до него дойдет «откуда ветер дует».
В моей руке вибрирует мобильный. Таксист приехал. Со словами: «Ну ладно, таксист ждёт. Я поехала.» – целую на прощание Машу, встаю. Терновский уже стоит рядом. Опасаюсь, как бы он не увязался сейчас за мной. По всей видимости,
– Кир, тут Ира хочет кое-что у тебя узнать. Поговори с ней, пожалуйста! Всем пока!
Блондинка делает мне «страшные глаза», а я быстро ретируюсь прочь, подальше от преследующего меня последний час по пятам «греха» и предоставляя девушке шанс воспользоваться моим сомнительным советом. Даже если она не достигнет своей цели, сказав ему эти слова (а она, скорее всего, не достигнет – его в женщинах явно возбуждает иная внешность и наличие мозгов), всё равно будет забавно. Жаль только, что я этого уже не увижу.
Шесть
А из северных морей
Серебристые уста.
Я тону и вязну в ней,
И во рту моём вода.
Молвить слово не могу –
Выплесни меня скорей!
Не везёт с тобою мне
Нимфа северных морей.
(Nova «Нимфа»)
***
Здесь всё покрылось толстым слоем пыли и пахнет запустением. Каждый раз, когда я оказываюсь в этой квартире, тут никого нет. Я одна и просто слоняюсь по комнатам, касаясь всего, что попадает в поле зрения, стирая пальцами пыль с корешков книг, статуэток на полках, старого телевизора. В моей детской всё так же стоит деревянный письменный стол, над которым висит полка со школьными учебниками. На стене канцелярскими кнопками прикреплены мои детские рисунки, на которых нет домиков и счастливого семейства – улыбающихся мамы, папы и детей, взявшихся за руки. Там изображены море, облака, солнце и корабли. На одном даже нарисовано подобие шторма: грозовое небо, молния и маленький кораблик бросает в волнах. Во мне уже с детских лет жил маленький Айвазовский. На кровати сидят всё те же поношенные и испорченные игрушки: штопанный-перештопанный белый заяц и красивая кукла в белом платье с густо разрисованным ручкой лицом. Как всегда, они вызывают у меня острое чувство любовной жалости и отторжения – это единственные предметы в комнате, которые я не трогаю. И вообще стремлюсь скорее уйти отсюда – здесь мне не по себе. То ли дело гостиная – просторная светлая комната, в которой я любила играть и проводить время вместе с мамой и изредка с папой.
Сегодня на улице прекрасный день – я видела из окна: светит солнце, и небо ярко голубое. Я помню, что уже неоднократно оказывалась в этой квартире раньше. И неизменно застревала в ней. Просто не могла выйти и кого-то ждала. Но кого? Я пытаюсь вспомнить, но моя память покрылась толстым слоем пыли, совсем как вся эта квартира. Может быть Вадима?
Почему за мной не приходит муж? Почему он не знает где меня искать? Почему не вызволит меня отсюда? Мне уже кажется, что я заключена тут целую вечность. А его всё нет. И никого нет. … Никого нет. … Никого.