Сергей Фудель
Шрифт:
В январе 2000 года издательство «Русский путь» организовало литературный вечер, посвященный 100–летию со дня рождения С. И. Фуделя. Ведущие вечера — авторы этой книги — обратились к собравшимся с просьбой о содействии в сборе материалов для подготовки собрания сочинений С. И. Фуделя. Отклик был немедленным — московский архитектор и друг семьи Фуделей Д. М. Шаховской сообщил, что у него уже четверть века хранится чемодан с архивом С. И. Фуделя, переданный Сергеем Иосифовичем за несколько месяцев до смерти. Вскоре архив — с автографами многих сочинений С. И. Фуделя, черновыми материалами, дневниками, письмами, фотографиями — был передан составителям готовящегося собрания сочинений и существенно пополнил научную базу этого собрания. [16]
16
В настоящее время хранится в Доме Русского Зарубежья имени Александра Солженицына (Москва
Тогда же от наследников Фуделя — и прежде всего от его сына, Н. С. Фуделя (f 2002), — было получено около двухсот писем, написанных С. И. Фуделем из Красноярской ссылки, а также из У смани, города в Воронежской области, где он поселился после ссылки, получив административное запрещение
Трехтомное собрание сочинений С. И. Фуделя, в котором наиболее полно [17] представлены завершенные произведения автора и материалы к его биографии, позволяет надеяться на то, что литературное наследие этого замечательного религиозного писателя и мыслителя обретет намного более широкий, чем прежде, круг читателей.
Эпоха. Детство. Отец
Сергей Иосифович Фудель принадлежал к тем русским мыслителям, которые не проходили каких-либо философских школ, их мировоззрение было пережито и выстрадано во времена затянувшейся на столетие русской смуты. Многие годы он тихо и кропотливо осмысливал пути русской религиозности, и все, о чем он писал, было проникнуто сердечным, личным переживанием.
17
За пределами трехтомного собрания остаются стихотворения, не предназначенные автором к публикации (кроме тех, которые цитируются им самим в «Воспоминаниях» и письмах), некоторые незавершенные статьи и черновики С.И. Фуделя.
Есть, кажется, высшая справедливость в том, что возвращение имени Сергея Фуделя в открытое русское культурное пространство началось с его «Воспоминаний» и работы о Ф. М. Достоевском: они принадлежат перу человека страдальческой, поистине «достоевской» судьбы. «Если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительнобыло бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной» [18] — так сформулировал свой духовный выбор Достоевский, едва выйдя из Омского острога. Но спустя полвека после того, как было запечатлено житие «Князя — Христа» Л. Н. Мышкина и показаны трагические поиски веры героев — ставрогинцев, в России настали времена, когда к исповеданию веры «со Христом» вернулся его первоначальный — раннехристианский — смысл. Фудель оказался одним из тех, кто всей своей жизнью подтвердил истину: быть со Христом— значит страдать вместе с Ним и за Него; быть с Ним — значит с Ним сораспинаться.
18
Письмо Ф. М. Достоевского Н. Д. Фонвизиной, январь 1854 // Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л.: Наука, 1972–1990. Т. 28. Кн. 1. С. 176.
С. И. Фудель родился в Москве 31 декабря 1900 года [19] в семье священника Иосифа Ивановича Фуделя (1865–1918).
Отец Иосиф не был потомственным священнослужителем, а происходил из семьи маловерного делопроизводителя по хозяйственной части Владимирского драгунского полка и матери — польки, верующей католички.
Архиепископ Тверской Савва писал о нем в «Хронике моей жизни»: «Священник Фудель — интереснейший человек, внук немца заграничного, женившегося на русской, и сын отца, православного по матери, но плохо говорившего по — русски. Окончил он курс в Московском университете по юридическому факультету, прослужил три — четыре года в Московском окружном суде, женился, съездил в Оптину пустынь два лета кряду и с благословения почившего старца Амвросия бросил службу, полгода учился церковным наукам в Вильне под руководством почившего архиепископа Алексия и рукоположен им священником в Белосток… Это мастер служения и замечательный проповедник» [20] .
19
«Фактически я родился 31 декабря 1900 года, но при крещении в январе 1901 г. меня по ошибке записали рожденным в декабре 1901 г.», — писал С. И. Фудель в заявлении в Усманское районное бюро ЗАГС в 1952 г. Дата рождения 31 декабря 1901 г. приводится в свидетельстве о рождении и других сохранившихся документах С. И. Фуделя.
20
Савва (Тихомиров), архиеп.Хроника моей жизни. Т. 1–9. Сергиев Посад, 1911. Т. 9. С. 365.
В 1880–х, в первое десятилетие «после» Достоевского, не так легко, как теперь кажется, выпускнику университета было стать служителем Христовым. Когда после окончания университета в 1889 году И. И. Фудель принял священство, ему пришлось выдержать бурю со стороны родителей и приложить немало стараний, чтобы успокоить их. С маловерующим добродушным папенькой оказалось даже проще, чем с непреклонной и ревностной католичкой матерью. С. И. Фудель цитирует в «Воспоминаниях» письмо своего отца к дедушке, которого сильно смутило желание сына — юриста идти в священники, — письмо исполнено трезвого и внятного обоснования своей правоты. «Современное общество наше настолько холодно относится к религии, что многим покажется странным, как это человек с высшим образованием оказался человеком и с высшим религиозным чувством. Но это оттого, что наше время такое мерзкое. Лет через 30 все это будет очень обыкновенно, а пока ужасно» [21] . У матери, которая, по — видимому, была оскорблена в своих лучших надеждах и чувствах, он просто смиренно просил прощения: «Быть может, когда-нибудь в будущем Вы пожелаете меня простить, простить мое единственное непослушание; тогда Вы найдете во мне того же преданного и искренно любящего сына Иосифа» [22] .
21
Фудель С. И. Воспоминания // СС.1,22.
22
Ф удель С. И. Воспоминания // СС. I, 23
Так, наперекор воле родителей, он принял посвящение в Вильно и получил назначение на службу в Белосток — тогда это был город Царства Польского в составе Российской империи. Там он столкнулся с другой стороной религиозности — местное православное духовенство отнеслось к нему как к чужаку, категорически не принимая его увлечения монастырским «оптинским духом», с которым молодой священник начал свое служение. Появление в Белостоке отца Иосифа и его жены, Евгении Сергеевны Емельяновой (1865–1927), вызвало целую бурю, произвело переворот в устоявшемся быте. «Каковы здесь обычаи, можете судить по тому, — писал в 1890 году отец Иосиф К. Н. Леонтьеву, — что большинство священников в этом храме не знают, что такое пост, и даже Великим постом едят мясо.<…>Вообразите, сколько нам здесь приходится выслушивать со всех сторон сожалений по поводу того, что мы разрушаем постом свое здоровье» [23] . Духовной нормой для виленских обывателей было равнодушие к вере — и отец Иосиф, бывая в домах местных интеллигентов, жаловался, что душу не с кем отвести в разговоре: «Все или “безмыслие”, или “недомыслие”, или узкая специальность, съевшая человека, или просто хамство» [24] .
23
Там же
24
Там же
Но в сердце молодого священника (в 1889–м ему было двадцать четыре года), кроме «оптинского духа» (первый раз он попал в Оптину пустынь в 1888–м и до 1891–го, то есть до кончины старца Амвросия, побывал там четырежды), жило еще и трепетное чувство литературы. Его волновало соединение эстетики с религией; подобно Тургеневу, он писал «стихотворения в прозе» (эти «Лирические мотивы» в 1891–м дружески раскритиковал К. Н. Леонтьев). Он активно сотрудничал в газетах и журналах, выступая по теме религиозно — культурного развития личности и общества: за 30 лет литературной деятельности отец Иосиф принял участие в 18 периодических изданиях, опубликовал около 250 статей и брошюр. Еще в 1887 году отдельным изданием вышла книга И. И. Фуделя «Письма о современной молодежи и направлениях общественной мысли», написанная с позиций «религиозного народничества», основной задачей которого автор считал религиозное просвещение народа. Именно эту книгу отец Иосиф отправил в Оптину пустынь с письмом к К. Н. Леонтьеву, и с этого началась их дружба и длительная переписка. В 1891 году И. И. Фудель, в письме к К. Н. Леонтьеву, сформулировал свое отношение к литературной деятельности, которая была для него не целью, а средством для проповеди. «Тем-то и велико и хорошо священство, что оно не замыкает дух в одну узкую область, а дает ему свободу воплощаться в самых разнообразных видах: богослужение, требоисправление, проповедь церковная, школьная деятельность, публицистика, духовное воспитание и т. д. и т. д.» [25] Апология чистого христианства — так позже охарактеризует всю совокупность пастырской, проповеднической, литературной и школьной деятельности отца его сын С. И. Фудель.
25
Фудель С. И. Воспоминания // СС. 1, 25.
В 1892 году отца Иосифа перевели из Белостока в Москву — священником русского «Мертвого дома», московской Бутырской тюрьмы, и он со всей горячностью своей натуры погрузился в работу проповеди христианства среди заключенных. «Это была целая эпоха жизни, продолжавшаяся 15 лет и надорвавшая его силы» [26] . Попав в Москву, отец Иосиф очутился в мире особых людей, ищущих духовной помощи и наиболее восприимчивых к духовному свету. «Пойдешь по камерам, зайдешь в одну, другую — полдня прошло; как вспомнишь, что еще 45 камер, так и руки опускаются» [27] , — писал он в январе 1893–го С. А. Рачинскому. И сохранился чрезвычайной важности документ — письмо каторжника из Бутырок на волю: «К нам в камеры каторжных стал очень часто ходить наш прелестнейший батюшка отец Иосиф, г — н Фудель, и при всяком посещении давал нам читать различные книги духовно — нравственного содержания.<…>Появление в наших камерах священника был случай не просто обыкновенный, а выходящий из ряда обыкновенных» [28] . «Это первый батюшка, который обратил внимание на нас, несчастных» [29] , — говаривал тюремный народ…
26
Там же. С. 29.
27
Там же.
28
Фудель С. И. Воспоминания // СС. I, 29.
29
Там же. С. 30.
Отец Иосиф не только навещал заключенных, не только приносил им книги, но и организовал внутрикамерные школы грамотности: заключенные из образованных обучали чтению своих товарищей по специальной системе, и успехи были столь значительны, что через три месяца сорок человек могли свободно читать и писали письма домой. Все годы служения в Бутырках отец Иосиф получал десятки, сотни арестантских писем, рукописей, дневников — живых свидетельств о пересыльных этапах, поселениях, о необъятной русской каторге. Эти совокупные «Записки из Мертвого дома» были горячими доказательствами благодарности: за материальную помощь, которую отец Иосиф раздавал и рассылал безотказно, за то, что воссоединял заключенных с их женами, родителей с детьми. Вся духовно — нравственная работа в тюремной церкви велась им только среди арестантов, желающих слушать проповедь священника, а не среди всех; отец Иосиф принципиально не находил возможным принуждать подневольных людей к религиозным беседам, справедливо полагая, что принуждение в этом случае не уменьшает, а укрепляет противорелигиозное настроение, если в ком-то оно есть. Он видел свой пастырский долг только в живом общении с людьми для христианского на них воздействия и человеческой им помощи.