Сергей Савельев. Диалоги с гением
Шрифт:
Сергей Савельев: Везение, конечно, есть, потому что все процессы в нашем обществе вероятностные. Тем более, двух одинаковых людей не бывает, потому что мозг изменчив. При этом и внешне люди разные, одни вызывают доверие, а другие нет. В конце концов, одни пахнут для вомеронозальной системы очень соблазнительно, а другие нет. Иначе говоря, есть много скрытых неочевидных мотивов, которые позволяют предпочесть одного человека другому. Плюс различные физиономические особенности. Если взять двух братьев близнецов и разлучить, потом заставить что-то делать, то принципиальных различий не будет, такие эксперименты проводились. Если отсечь все субъективные данные, то люди определенного фенотипа с одинаковым мозгом выдадут примерно одинаковый
Амиран Сардаров: А как вообще связаны мозги с фенотипом? Неужели какие-то зоны мозга напрямую влияют на форму лица, костей и т. д.? Часто бывает, что смотришь на человека и думаешь «фу, какой неприятный», судишь по внешнему признаку, и потом так и оказывается.
Сергей Савельев: Что такое мускулатура нашего лица? Она отражает наши мысли, но не в прямом смысле, а мы просто их проговариваем. И со временем на мордах человеческих начинается писаться то, что они думают про себя. Это тайно, никто не слышит. А мышцы-то сокращаются. Именно поэтому человек постепенно формирует свое лицо. И чем более грустненькие у него мысли, тем более грустненькое будет лицо. А если нет никаких мыслей, то будет гладкое и красивое, как у балерины.
Речь о том, что мы невольно сокращаем мускулатуру. Невольно придаем лицу некую форму. Вспомните того же Марка Твена. Как мальчик догадывался, когда играл во всякие угадайки? Он пытался придать своему лицу такое же выражение, как и у его противника, и быстро соображал. То же описывал и Гоголь про Чичикова. Когда вы придаете своему лицу образ вашего контрагента, вы, по сути дела, с помощью мышц возбуждаете те области мозга, которые позволяют вам представить, что он думает.
Амиран Сардаров: Неужто за такую короткую жизнь лицо меняется настолько сильно?
Сергей Савельев: Да, конечно. Посмотрите на людей, которые истощены всякими излишествами. Вглядитесь в их лица. Оно говорят о себе очень многое. Или посмотрите на религиозных фанатиков, у которых чистые светлые розовые лица, они делегировали свои мысли далеко и навсегда. Да и мыслей там никаких не было. Гладкие, сочные, ничего не выражающие лица. Думать им не надо, они пользуются готовыми алгоритмом.
Амиран Сардаров: Бывает так, что долго бьешься головой об стену, а потом вдруг внезапно получается. Причем не в то время и не в том месте, в котором мог бы ожидать. Или человек, например, получает деньги и славу и считает, что это он сам такой молодец.
Сергей Савельев: Если долго заниматься одним и тем же, то обычно получается, это хорошо известно. Потому что это как учить язык: чем дольше мозг направлен на решение какой-то проблемы, тем более изощренным способом он пытается от нее избавиться. И, в конце концов, находится нужная комбинация. Человек в мелочах начинает вести себя так, чтобы направить свое поведение и результат на совершенно определенную область. И дальше уже вопрос времени. Если он постоянно прикладывает усилия и пробует много вариантов, то рано или поздно это произойдет. Вопрос времени, которое ты этим занимаешься. А также твоих способностей, потому что нужно многообразно решать, для этого мозг и наличествует, чтобы искать новые и нехоженые варианты решения проблем.
Другое дело, что в конкретных ситуациях могут играть большую роль случайные, абсолютно посторонние, но яркие факторы. Приведу пример с собой. Вот я всю жизнь курил сигары и трубку, а из напитков предпочитаю коньяк. На одних из многочисленных выборов в разные академии, которые я успешно проигрывал, произошла поучительная история. Для гарантированного провала моей кандидатуры на выборах в член-корреспонденты было организованно выступление одного из академиков. Этот мудрейший развел руками и сказал «Савельева нельзя принимать в Медицинскую академию наук, поскольку он пьет старый французский коньяк и курит вот такие сигары!». Вполне понятно, что это был очевидный и убийственный аргумент. Налицо примитивная внутривидовая конкуренция, переведенная из научной плоскости в социальный конфликт, вполне понятный участникам голосования. Из выступления совершенно очевидно, что претендент и так хорошо живет, а академическое звание только усилит его доминантность. Конкурентное поведение голосующих стало основным мотивом, а научный смысл процесса просто исчез.
Другой пример смены внутренних социальных целей обезьяньего происхождения тоже личный. Пока я больше предпочитал трубку, хорошего трубочного табака не было, его привозили всегда из-за границы. А когда табак широко появился во всех ларьках в стране, то курить трубку уже расхотелось. Проблема решена, но тебя это уже не волнует. Так же и у большинства людей, стремящихся к конкретной цели. Зачастую не надо страстно желать своей цели, а то вдруг сбудется, потом об этом будешь долго жалеть.
Амиран Сардаров: И что же делать, чтобы потом не жалеть?
Сергей Савельев: Цели надо выбирать человеческие, которые нельзя объяснить биологическими мотивациями, тогда получишься райское наслаждение. Никакие биологически цели наслаждения не вызовут. Потому что люди интуитивно понимают, что когда достигают результата, то это не особо то, к чему изначально стремились. Только абсолютно не биологические цели позволяют заниматься ими всегда, не чувствуя разочарования и усталости.
Почему сейчас многие опять полюбили Сталина и всячески его вспоминают? Потому что он взял и физически отсек биологические начала. Сказал, что «еды и одежды вам будет ровно столько, чтобы не умереть от голода и одеться, и давайте жестко и бескомпромиссно делать великую страну». И вот сейчас все тоскуют отнюдь не о голодных годах, недостатку колбасы и модной одежды - это всё забывается. А остается только идея великой страны, которую он пытался создать. Да, он это делал ради собственной оголтелой доминантности и культа личности. Да, проходясь катком по всему на свете. Да, уничтожая, в том числе лучшее и здравое. Но это был процесс, который не носил прямой биологической выгоды каждому участнику. В этом его притягательность.
В финале своей жизни каждый человек оценивает то, что он сделал не только для того, чтобы размножаться, есть, пить и спать. И если осталась хоть одна извилина, то очень травмирует осознание того, что ни на что не оказался способным, кроме как на колбасу и делание детей.
Амиран Сардаров: А что делать, если не получается и руки опускаются, начинаешься морочиться, тем ли занимаешься, мое ли это?
Сергей Савельев: С чего вы взяли, что успех это критерий «мое или нет»? Успех - это обратная афферентация, то есть обратная связь, когда тебя оценивают. А получается или нет - это ты должен судить сам. Это та самая жестокая самокритичность, которая уже обсуждалась и которая ценнее любого внешнего признания. Если, конечно, она есть. Например, в науке в большинстве случаев научная деятельность ученого при жизни вообще никак не оценивается, это пустышка. Что тебя при жизни признают, и будут носить на руках с Нобелевской премией - крайне маловероятно.
Амиран Сардаров: Как обычно у людей получается найти дело по душе и способностям? У них же нет церебрального сортинга. Случайность?
Сергей Савельев: Да, случайность, перебор вариантов. Всё же на этом построено. Чтобы человек нашел дело по себе, обычно есть всевозможная система вариантов. Разные кружки, огромное количество специальностей. Что, кому-то нужно общее образование? Да если бы нашли способ определять человеческие способности, то половину из этого образования выкинули бы, и давали только то, что ему нужно. Вся система образования и воспитания - это способ самоопределения. Поскольку другого критерия выбрать нельзя.