Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия.

Сурретьлэ Раи

– Да простит меня госпожа за наглость, – донесся до нее голос раба. – Но не соизволит ли госпожа лечь на бок, чтобы я мог дотянуться до зада госпожи?

Девушка легла на бок и приподняла одну ногу, согнув ее в колене. Раб прилег сбоку и осторожно раздвинул ее ягодицы, вставив между ними свое лицо. Ларна почувствовала, как его язык уперся в ее анус и начал вращаться в нем. Она немного натужилась и… Это было так приятно… Раб на удивление быстро и профессионально глотал ее испражнения. Когда же девушка закончила, он быстро вскочил, принес откуда-то теплое влажное полотенце и осторожно подмыл ее. Уже засыпая, Ларна досадливо отмахнулась, и он вернулся в свой угол. Когда Дарин в сопровождении целительницы вошла в приемную, она увидела раба в его углу, сосредоточенно обтирающего испачканные губы и сладко спящую на кушетке Ларну.

Когда

солнце коснулась ее век, девушка зевнула и приоткрыла один глаз. Но тут же она испуганно подпрыгнула на кровати – она проспала! Ведь сейчас опять начнут приходить матросы… Но тут же Ларна облегченно откинулась на кровати – слава те, Господи, она же уже не на корабле, она в домике целительницы. Ей вспомнился вчерашний день, и она только вздохнула, понимая, что и до конца жизни не сумеет достойно отблагодарить спасших ее женщин. Самочувствие было прекрасным, мир казался цветным и веселым, лишь на месте, где были раны, чувствовалось какое-то онемение. Щелчком пальцев подозвав раба, Ларна с радостным смехом помочилась в его рот и хищно ухмыльнулась, заметив легкую гримаску отвращения, скользнувшую по его лицу. «Так ему и надо, этому скоту! Мужчина…» Перепугавшийся до полусмерти раб начал уверять ее, что госпожа его неправильно поняла, что моча госпожи неимоверно вкусна, и он просто-таки счастлив пить ее. Ларна, продолжая хихикать, прогнала его в угол и с облегчением откинулась на подушки – она все же была еще очень слаба. Девушке до визга хотелось встать и подойти к окну, но она понимала, что нельзя, да и обещала целительнице не делать этого. Старушка ведь столько возилась с ней, и девушке было очень неловко подводить ее. Впрочем, Ларна и сама немного побаивалась – а вдруг что-то случится? Вспомнив о полутора месяцах на проклятом богом корабле, девушке вздрогнула. «Ну, как же ты, дочь купца, могла оказаться такой дурой, чтобы не прочесть дополнительные пункты контракта? А, дорогая моя, как?», – спросила она самое себя и тихонько вздохнула. Снова на память пришла страшная боль, постоянно терзавшая ее щель и зад на корабле. И тут девушка изумилась до онемения – ей этой боли не хватало! Ей даже хотелось, чтобы ее щель снова начала болеть, не сильно, но чувствительно… «Что это со мной?.. – растерянно спросила себя Ларна. – Я что, крышей поехала? С ума сходить начала?»

От этих невеселых размышлений ее оторвал приход улыбающейся целительницы, принесшей чашку с каким-то горячим травяным отваром. Ларна тоже несмело улыбнулась ей – она ведь так и не поняла, с чего эти женщины так переживали за нее, ведь она для них была никем. Почему они так заботились о ее судьбе? Переключившись на эти мысли, девушка с тревогой посмотрела на старую женщину, пытаясь придумать, чем же она будет расплачиваться за лечение, ведь у нее ничего не было. Ей снова спасли жизнь, и снова она не понимала – почему? Ларна ведь прекрасно осознавала, что если бы ее не нашли, то к сегодняшнему утру между теми ящиками, куда она забилась, лежал бы уже труп. Целительница тем временем поставила чашку с отваром на столик рядом с кроватью и присела рядом с девушкой.

– Выпей это, маленькая, – ласково сказала она. – Это придаст тебе сил и немного снимет боль при снятии швов.

Ларна послушно выпила чашку до дна, там был очень вкусный, слегка кисловатый напиток, поблагодарила старушку и, не удержавшись, рассказала ей о том, что ей хочется боли…

– Неужели я схожу с ума? – умоляющими глазами смотря на целительницу, спросила девушка. – Что это? Что со мной?

Старая женщина грустно посмотрела на нее и покачала головой. Что ж, после того, что пришлось вынести несчастному ребенку, произошедшего следовало бы ожидать… Полтора месяца ада таки изломали девочке душу и вызвали, похоже, у нее стойкий мазохизм. Как с этим бороться, целительница, как это не грустно было ей признать, не знала…

– Ничего страшного, деточка, – солгала она Ларне. – Скоро пройдет. А сейчас ложись-ка ты на спинку и расставляй ножки – будем швы снимать.

Девушка доверчиво улыбнулась ей и сделала то, о чем ее попросили. Впервые с момента пробуждения она окинула взглядом комнату, в которой находилась, и несколько изумилась – она была не в приемной, а в большой светлой спальне, в которой из мебели была всего лишь кровать, небольшой столик, тумбочка, да множество легких этажерок, уставленных резными статуэтками и книгами. Видимо ночью, пока она спала, ее перенесли сюда. Краем глаза Ларна увидела одну из помощниц целительницы, принесшую небольшой тазик. Старая женщина взяла оттуда нечто, напоминающее пинцет и склонилась над щелью девушки. Неожиданно Ларне показалось, что ее укололи в это место, и она вскрикнула от неожиданности.

– Ну что ты, маленькая? – подняла голову целительница, улыбнулась и показала ей коротенькую шелковую ниточку, зажатую в пинцете. – Совсем же не больно… Вот, посмотри…

– Извините меня… – покраснела Ларна. – Конечно же, не больно…

И больше она не кричала. Да и больно-то было так, слегка. Но что пугало девушку с каждым моментом все больше и больше, так это то, что эта слабая боль доставляла ей неизъяснимое наслаждение, которое ширилось, разрасталось и, когда целительница вынула последнюю нить, заставило тело Ларны забиться в бурном оргазме. Старая женщина потрясенно уставилась на кончающую девушку, затем вспомнила ее слова и тяжело вздохнула, поняв, в чем тут дело. Но и чем тут помочь она также не знала – никто не учил ее врачевать психику и что дальше делать с новоприобретенным мазохизмом девочки, пока он не перешел за опасную черту, целительница также не знала. «Надо будет посоветоваться с ведьмой…», – подумала она и посмотрела на лицо Ларны. Глаза лежащей были залиты слезами.

– Да что же это? Что я, совсем уже с ума сошла?.. – и Ларна зарыдала, по-детски тря кулаками глаза.

– Ну-ну, что ты, маленькая, – кинулась утешать ее целительница. – Это скоро пройдет, ты главное, не бойся…

А про себя она проклинала ублюдков, так искалечивших жизнь и душу юной девушки. Ей вскорости удалось успокоить Ларну и накормить ее завтраком. Девушка ела неохотно, все время прислушиваясь к себе и ожидая от своего тела новых сюрпризов. Еще через некоторое время пришла улыбающаяся Дарин вместе с двумя уже знакомыми Ларне стражницами. Женщины насели на нее с вопросами о самочувствии, и она чуть не расплакалась от радости. Радости оттого, что вдруг стала кому-то нужна, что кому-то интересно, как она себя чувствует. Но девушка все же сдержала себя, не желая огорчать этих хлопочущих вокруг нее заботливых женщин. В это время в дверь постучали, и в комнату вошли четверо рабов с большими, удобными носилками.

– Сейчас домой поедем, хорошая моя… – присела возле нее и положила ей руку на лоб Дарин.

Затем женщина ласково погладила Ларну по голове, и девушке перехватило дыхание, настолько образ этой женщины-офицера слился в ее сознании с образом матери. Она не выдержала, судорожно схватила и поцеловала ласкающую ее руку, а затем тихонько пробормотала:

– Спасибо… мама…

Дарин потрясенно замерла – никто и никогда не называл ее этим словом и, как она думала, никто уже и не назовет. Она вдруг осознала, отчего эта девочка вызывала в ее душе такую огромную, всепоглощающую нежность. Осознала, почему ей так хочется защитить малышку от всех опасностей мира. Ее истосковавшийся по материнству ум совершил подмену и перенес нерастраченные материнские чувства на эту несчастную, попавшую в беду дурочку… Теперь только она поняла, почему решила удочерить Ларну и прослезилась. Удочерять ведь офицерам не запрещалось, нельзя было лишь иметь собственных детей. Она улыбнулась девушке сквозь слезы, нежно поцеловала ее в лоб и тихо прошептала:

– Доченька…

Стражницы умиленно переглянулись – они были очень рады за своего командира. Все в отряде давно жалели Дарин, уж больно неприкаянной была ее жизнь. Все ведь видели, как она мучается от одиночества и под любым предлогом старается задержаться на службе, чтобы не возвращаться в свой пустой захламленный дом. У остальных-то стражниц было по две-три дочери у каждой, дома постоянно стоял гвалт и кавардак, и им некогда было задумываться о смысле жизни. И все они очень уважали своего командира и были бы рады, если бы Дарин нашла свое счастье. Да и девочка была просто прелесть – эти ее огромные глаза притягивали к себе, завораживали и вели за собой. Дара отозвала подругу в сторонку и на ухо сказала ей:

– Ривин, у командира-то дома сейчас и есть нечего, она же все свои деньги на лечение девочки выложила… Я сама сегодня видела, как она в канцелярию заходила, явно аванс просить. Дали, не дали – не знаю. Знаю, что помочь нужно.

– О чем тут даже разговаривать! – возмутилась Ривин. – Я всем девчонкам скажу. Ее малышке для выздоровления нужно хорошо кушать, я и сама сегодня торт испеку.

Стражницы заговорщицки перемигнулись и заулыбались. А посмотрев на кровать, они увидели, что Ларна опять ревмя ревет в объятиях приемной матери.