Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Шрифт:
— Ставлю бутылку пива, Вилли, если вы снова обнаружите это, — подзадорил командир.
— Вон там! — вскрикнул Вилли. — 5 градусов по правому борту. Топ мачты!
— Молодец, парень! — вырвалось у Шульца, оглядывавшего горизонт в бинокль. — Вон там. Теперь и я вижу.
Они уже хорошо видели тонкую вертикальную полоску, все выше поднимающуюся над горизонтом.
— Всем вниз! — приказал Шульц. — Стоять по постам к погружению!
Он подождал, пока все не покинули мостик, а затем и сам последовал за ними.
— Перископную глубину, Бринкер! Поддерживать ее постоянно! — Шульц на мгновение заглянул в перископ, а затем отступил
Бринкер стоял за спиной рулевого-горизонтальщика, наблюдая за показаниями приборов и отдавая время от времени короткие указания поверх головы операторов. Требовалось поочередно заполнять и продувать то носовые, то кормовые дифферентные цистерны и постоянно менять положение горизонтальных рулей, чтобы компенсировать возмущающее воздействие встречных воли на положение лодки и в то же время выдерживать глубину погружения в соответствии с командами командира. Совместные действия стармеха и рулевого были настолько искусными, что обеспечивали заданную командиром глубину погружения с точностью до нескольких сантиметров.
Шульц продолжал периодически оценивать обстановку, заглядывая в перископ и отмечая про себя возвышение топа мачты, пеленг и особенности противолодочных маневров корабля противника. Вся эта информация вводилась в приборы управления стрельбой, где она превращалась в точные данные для проведения торпедной атаки.
Торпеда имеет сравнительно небольшую скорость. По этой причине необходимо устанавливать при стрельбе значительный угол опережения. И по этой же причине совершенно необходимо, чтобы лодка опережала цель по курсу либо хотя бы находилась на ее траверзе. Торпеда, выпущенная с упреждением, безнадежно отстает, если не оказывается в непосредственной близости от цели.
Стрельба торпедой на большие дистанции чревата тем, что малейший просчет в оценке скорости цели или курса стрельбы значительно увеличивает вероятность промаха. А беспорядочное противолодочное маневрирование и изменения скорости цели также значительно усугубляют проблемы, стоящие перед атакующим, и дают цели шансы на уклонение от преследования.
Штурман Хагеман склонился над штурманским столом в центральном посту, делая на карте пометки маневрирования цели по данным, которые ему сообщал командир.
— Обе машины средний вперед! — приказал Шульц. — Лечь на курс 1 градус. Изготовить торпедные аппараты номер один и номер два.
Торпедисты открыли наружные крышки и заполнили трубы водой. Все, что оставалось сделать торпедистам, это установить курс и глубину движения торпед, и они ждали соответствующих указаний от командира лодки.
В очередной раз внимательно посмотрев в окуляр перископа, Шульц прокричал данные для стрельбы торпедистам. Он хорошо видел, как грузовое судно оказалось в перекрестии перископа.
— Аппарат один… — В этот момент перекрестие перископа совпало с мостиком судна. — Пли!
Немедленно после выпуска торпеды были открыты клапаны заполнения носовой торпедозамещающей цистерны для компенсации потери массы выпущенной торпеды. Через секунду лодка выровнялась.
— Торпеды пошли, — доложил гидроакустик.
Шульц напряженно ждал. Если эта торпеда пройдет мимо, он тут же прикажет выпустить вторую. Он редко применял веерную стрельбу, тем более по одиночным судам, как это. При патрулировании на лодке был ограниченный
Хагеман оторвал взгляд от секундомера, который держал в руке. Он отслеживал продолжительность движения торпеды до цели, по которой командир мог проверить свое собственное определение дистанции.
— Поднять перископ! — возбужденно выкрикнул Шульц. — Попала! Она попала в его корму!
В отсеках раздались радостные возгласы членов экипажа. Пока шла атака, они могли судить о происходящем только по серии команд о скорости и курсе лодки, передававшихся в торпедный отсек. Они могли лишь мысленно представить себе то, что происходило на поверхности моря.
Каждый член команды сыграл свою роль в успешном пуске этой торпеды, врезавшейся в корпус грузового судна на расстоянии примерно 900 метров от них. Но из всего экипажа только командир мог воочию наблюдать за агонией жертвы.
— Судно подает сигналы бедствия, — сообщил из своей рубки радист лодки. — «SSS». Атакован субмариной. Это английское судно «Тревиза».
— Посмотрите в справочник, — приказал Шульц. — Продолжайте прослушивание, Рафальски, — распорядился Шульц.
Лодка находилась на достаточно большом расстоянии от тонущего судна в ожидании его погружения под воду. Шульц знал, что эти отчаянные сигналы о помощи могут поднять тревогу на каком-либо патрулирующем эти воды самолете или эсминце противника, находящихся поблизости. Поэтому решил не подходить ближе к тонущему судну, опасаясь этих нежелательных визитов. Вскоре судно перевернулось и скрылось под водой.
Шульц, глядя в перископ, вздохнул, когда увидел его уходящим под воду. Он был моряком и не мог без угрызения совести наблюдать за беспомощно тонущим судном.
— Бринкер, — крикнул он стармеху, — всплываем!
Вахтенная команда мостика уже собралась у трапа, ожидая команды на выход. Сжатый воздух выдавил воду из балластных цистерн, и лодка быстро всплыла.
Бринкер внимательно следил за показаниями глубиномера.
— Рубка чиста, командир!
Шульц, шедший первым, откинул крышку люка и осмотрелся. Все было в порядке.
— Продуть главный балласт от дизелей, вахте на мостик!
Тотчас взревели оба дизеля и лодка рванулась вперед. Вахтенные заняли свои посты на мостике.
— Лечь на курс один-четыре-ноль! Обе машины полный вперед! — скомандовал Шульц.
Примерно три часа спустя на горизонте появились три эсминца, по-видимому ищущие торпедированное судно. Лодку они не заметили, в то время как ее вахтенные осторожно наблюдали за ними.
Сразу же с наступлением темноты из-за завесы дождя появился еще один эсминец, по-видимому собиравшийся начать глубинное бомбометание в отместку за потопление «Тревизы». Однако лодке оно никакого вреда не причинило, и она смогла уйти от недолгой погони.