Серый кардинал
Шрифт:
Так, следующий номер программы — доставание билетов. Это далеко-далеко, за морями, за лесами билеты приобретают, покупают. В стране, где Клюев жил тридцать лет и три года, билеты, как и прочее подобное множество необходимых вещей все же приходилось доставать.
Для доставания билетов существует хорошая знакомая Ксюша. Можно было бы, конечно, выкупить самолет для осуществления чартерных рейсов, но это было бы мотовством, во-первых, ненужной популяризацией собственной персоны — чего Клюеву никак нельзя было делать — во-вторых, а в-третьих, и в-основных, у него и десятой части средств не было на покупку чартерной авиалинии. Поэтому проходил вариант под названием Ксюша. Если Ксюша отсутствовала, вариант назывался Валя, Люся или еще как-нибудь.
С билетами трудно. Очень трудно. Практически невозможно. Несмотря на то, что цены по сравнению со средней российской зарплатой — астрономические, тривиально и избито выражаясь. «Женя, но ты же понимаешь: такое направление, Тбилиси». «Я все понимаю, Ксюша, ты мне еще про мафию расскажи, которая всех и вся запугала-закупила, распределение всех билетов захватила-захапала. Не ты ли в этой мафии всем и заправляешь, подружка? Ксюша, мы всякий раз говорим одни и те же глупости. Мне билет нужен кровь из носу. Завтра, на самый ранний рейс. Нет, не ночью, утром желательно, в шестъ-семь-восемь. Данные паспорта запиши. Ах, ты их даже помнишь? Заранее благодарен, дорогая».
С благодарностью он никогда не медлит. За ним не ржавеет, что называется. Частные детективы в чандлеровско-чейзовско-гарднеровских творениях двадцатидолларовые бумажки в обмен на разного рода информацию совали то смазливым телефонисткам, то тучным владельцам баров, то своим коллегам, детективам в отелях. Ксюшу из аэропорта удовлетворяет десятка с изображением президента не нашей державы. Здесь на десятку гораздо больше можно приобрести, чем на родине «баксов».
А вот багаж — фибровый атташе-кейс и небольшая спортивная сумка — отданный Клюевым скромному менту с целью избежать спецконтроля «тянет» уже на тридцать «зеленых». Клюев тратит деньги для того, чтобы их зарабатывать: каждое участие в «семейном торжестве» стоит не менее пяти тысяч.
В Тбилиси сухо, солнечно, тепло. Лето, можно сказать, уже.
Его встречает Тенгиз. Точнее, он с сопровождающим появился в салоне, не успел еще рокот турбин умолкнуть. Какое там «сначала салон покидают пассажиры, сидящие в хвосте самолета»? Клюев, сидевший на одном из первых мест, был раньше всех торжественно препровожден по трапу. Две черные «Волги» ждали на летном поле, не далее, чем в двух десятках метров от самолета.
Тенгиз был одет в штатское — если, конечно, великолепную пару от Версаччи или Кардена можно назвать просто штатским одеянием. Но кобура подмышечная явно присутствовала, к тому же непустая. Всегда был франтом Тенгиз, всегда держался так, словно телекамеры на него направлены. Правда, сейчас, он уж очень озабоченным выглядел — по-настоящему, не по-телевизионно-показушному озабоченным.
— Эй, батоно генерал, — негромко сказал Клюев, когда они к «Волге» шли — телохранитель или адъютант в новенькой камуфляжной форме впереди, они с Тенгизом за ним, — похоже, ты меня и в самом деле на какой-то праздник позвал. Сегодня ведь Православная Пасха, а я еще разговеться не успел.
— Успеешь еще разговеться, — слабо улыбнулся Тенгиз, — садись, пожалуйста.
Адъютант-телохранитель распахнул дверцу перед ними, Тенгиз пропустил Клюева первым, сам следом сел, адъютант дверцу осторожненько захлопнул и разместился рядом с водителем, таким же молчаливым и угрюмо-важным типом, как и он, тоже одетым в форму. На спинке сиденья водителя, как и на спинке соседнего, висел АКМС.
«Чем дальше, тем больше, — подумал Клюев. — Грузия все больше на Карабах походить начинает».
Передний автомобиль плавно тронул с места, их «Волга» шла за ним на расстоянии метров в двадцать. Всю дорогу до своего дома Тенгиз молчал. Водитель и телохранитель избегали встречаться с Клюевым взглядами в зеркальце. Правильно, пассажиры в этой «Волге» всегда были наверняка с миссиями специфическими, подобными миссии Клюева.
Дом Тенгиза и его родителей оставался великолепным во все времена года и времена исторические. Клюев здесь бывал уже четыре раза. В самый первый раз в далеком сейчас восемьдесят седьмом. Шеварднадзе тогда даже не стал еще министром иностранных дел, все его взлеты и падения были впереди, равно как и взлеты и падения его соперника Гамсахурдии. А про Гвирию и Клюева вовсе говорить нечего, они были старшими лейтенантами спецназа КГБ, служили еще одному государству. И оба весной восемьдесят седьмого заслужили по нескольку дней отпуска после завершения операции в далеком даже отсюда Таджикистане. Там какие-то психопаты ограбили банк и, преследуемые милицией — на почтительном расстоянии, надо сказать, преследуемые: ведь банк они брали с автоматами и гранатометами, такого добра при «прозрачных» во все времена и при всех режимах на границах с Афганистаном в братской республике хватало — нашли для себя выход из положения, заскочив в здание школы и взяв в заложницы учительницу с несколькими детишками. До такого же психопата Якшиянца, который со товарищи подобный финт провернул и потом в Израиль улетел опять же с заложницей на борту самолета, еще очередь не дошла, но эти подонки и психи приблизительно по одной схеме всегда действуют. Семейка с овечьей фамилией и такими же мозгами тоже особой оригинальностью в действиях не отличалась, хотя тогда портачи, коллеги Гвирия и Клюева, умудрились в пассажиров попасть и самолет позволили сжечь.
Но те мудаки из Таджикистана вообще удивительно тупыми оказались: они с советскими рублями собрались в Афган драпануть. Рублей, правда, они два мешка нагребли, несколько миллионов, сумасшедшие по тем временам деньги, да и с конвертацией возможно, в Афгане не так уж сложно дела обстояли. Террористы только автобус потребовали с несколькими канистрами бензина дополнительно. Канистры в салоне разместили — то ли от большого ума, то ли от большой подлости. Их всех четверых и изрешетили, когда они мешки с деньгами в автобус переносили. Канистры, учительница и дети уже там были. Бензин не вспыхнул, учительница и дети были извлечены из автобуса целыми и невредимыми, среди спецуры потерь не было, Тенгиз только получил автоматную очередь в грудь, прикрытую бронежилетом. Кровью харкал, грудь в сплошной синяк превратилась, но оклемался быстро, зверюга.
А для окончательной поправки они тогда в Тбилиси рванули-. Город по-иному выглядел, мягко говоря. Сейчас, после штурма Звиадика-психа, он по-иному смотрелся. Развалины, мусор, народ в «камуфляже», с «Калашниковыми». Бейрут лет десять назад или Кабул пятилетней давности.
Только по приезду домой — дом, кстати, усиленно охранялся: у них министров средь бела дня почем зря стреляют — Тенгиз заговорил о причине вызова.
— Ты же знаешь о батальонах северокавказцев, которые конфедерация народов Кавказа в Абхазию засылает?
— Как не знать...
— У абхазцев вообще много наемников воюет: русские, турки, сирийцы.
— Хм... Русские?
Клюеву мгновенно вспомнился анекдот: «Пейсахович, зд’гаствуйте! — Зд’гаствуйте, ’Габинович! — Кем вы ’габотаете, Пейсахович? — Я ’габотаю ста’гшим научным сот’гудником. — А шо это такое? — Ну, вот у нас, нап’гимер, Цуке’гман, ’габотает п’госто научным сот’гудником, Саха’гович младшим научным. — А-а... — Но есть у нас еще Иванов, лабо’гант. Эти ’гусские, они, знаете, везде, п’голезут.»
Да уж, эти русские везде пролезут. По делу анекдот, жаль, Тенгизу сейчас нельзя рассказать. Не так поймет. Невесел Тенгиз. У них везде бардак и лабуда. Каждый сам себе удельный князь, президент и министр, каждый на себя одеяло власти тянет. Сержантов и рядовых в армии просто не существует. Да что там сержантов — лейтенантов Клюев не встречал. В каппелевском полку, который так лихо Анка-пулеметчица расстреливала в незабвенном фильме, и то подпоручики были.
— Нам очень нужен один офицер. Майор, — сказал Тенгиз. — Можно — мертвым, но гораздо нужнее — живым. Вот, познакомься, — Тенгиз подал ему фотографию.