Серый маг
Шрифт:
— Надо же! — пробормотал парень. — Не думал, что есть такие растения…
— Корень волчаницы, — кивнул нищий. — Редкая травка. Если хорошенько размять и добавить парочку других ингредиентов, получится мощнейший яд. А в ином случае — хорошее лекарство от любых хворей…
Птиц посмотрел на остатки корешка как на отравленную змею. Но виду, что испугался, не подал. Огляделся, поднял брови. На лице проступило понимание, в глазах сверкнула догадка.
— Осины?… — спросил парень.
— Ага, — хмыкнул бродяга. Отмахнулся от насекомого, похожего на комара-переростка, с непонятным выражением глянул на небо. — Рощи — самое безопасное место для отдыха.
— Нуда… — медленно сказал
— А дубы, напротив, прекрасно впитывают энергию, — подхватил нищий. — И если силы много, могут ожить. К тому же по легенде осиновый кол использовался как оружие против вампиров. Искра магии, что заменяет сердце, тухнет…
— Сказки! — отмахнулся Ирн. — Вампиров не бывает.
— А Алар не сказки? — спросил Лохматый, изогнул бровь.
— Нет! — жарко возразил Птиц. — Светозарный правит нами, ведет к Блаженству…
— Ну да, ну да… — усмехнулся нищий. — А ты у него каждый день трон протираешь, полы моешь и указы строчишь.
— Еретик! — с раздражением воскликнул послушник.
— Ты прав, — с долей гордости ответил Лохматый и выпятил грудь. Но сразу подмигнул, невесело засмеялся. — Если еретик — человек, который думает иначе… я с радостью буду носить клеймо.
— Ты перекручиваешь слова, — произнес Птиц. Отвернулся и сделал вид, что осматривает окрестности. Но не выдержал, процедил: — Как ты можешь так легкомысленно относиться к происходящему? Ведь Тьма, люди…
— А что — люди? — перебил нищий. Скривился, равнодушно струсил с груди комок грязи. — Тебе в храме проповеди читать, а не сумасшедшего убеждать. Вот ты взялся мир спасать. Несешь свитки, страдаешь, истекаешь кровью и подвергаешься опасностям. Кто тебе помогает? Никто.
Бродяга умолк, нервно погладил рукоять меча. Поднял голову и подставил лицо свету. В глазах сверкнули тревожные искорки, в волосах засеребрилась седина. Нищий как-то разом постарел, осунулся. Но через минуту очнулся, посмотрел на послушника и приподнял брови от удивления… Птиц улыбался. Солнечные лучи гладили грязные щеки, золотили волосы.
— Но ты-то помогаешь, — тихо сказал Ирн.
— Мрон!.. — обескуражено выдохнул бродяга, выпучил глаза. — Так сложилось, нам просто по пути… Отдыхай, я пока пройдусь. Твои друзья немного отстали, но кто знает…
Лохматый не стал ждать ответа, скрылся среди деревьев. Птиц прислушался, но сразу расслабился. Мир казался на удивление приветливым и светлым. Явных опасностей не наблюдалось, так что стоило последовать совету бродяги.
Мышцы одеревенели, ноги гудели от усталости. Но вместо отдыха Птиц потянулся к мешку и извлек одну из трофейных книг. Нашел закладку из древесного листа, жадно приник к строчкам… Послушник долго уговаривал себя и стращал ересью, грехами. Но жажда знаний, как известно, сродни обыкновенной жажде. Если нет воды, начинаешь сохнуть. Нет приличного чтива, воешь от тоски. Вот Ирн и сорвался. Еще вчера вечером при свете костра открыл первую попавшуюся книгу. А сумел закрыть только утром.
Три фолианта оказались учебниками по магии. И притом — отличными! Первого взгляда хватило, чтобы понять: основные положения рушат представления о «правильном» волшебстве. Птиц привык, что магия строится на молитвах, займе силы у богов. А тут говорилось об управлении!.. Еще один фолиант оказался чьим-то походным справочником. После первого пролистывания стало понятно: чересчур сложно. Нужны базовые знания, коих у послушника не имелось. А вот последняя книжка… Маленькая и потрепанная, сшитая из кипы листов различного качества. И конечно, самая интересная. С первых же строк Ирн прикипел взором. Дневник! Дневник некоего Эскера, последнего Серого мага! А если точнее — поздний пересказ событий десятилетней давности. Начало войны в Дорамионе, борьба Скифрской империи за Свободные Земли, интриги вокруг наследия погибшего магического ордена.
Само собой вышло, что Птиц начал читать одновременно дневник и один из учебников. Вскоре выяснилось, что обучиться магии без наставника или хотя бы специального посоха невозможно. Но послушнику стала интересна сама система заклятий. Четкие алгоритмы Серого волшебства завораживали. Открывали новые горизонты, будоражили душу и разум элегантностью и мощью. Ирн с трудом продирался сквозь нагромождения малознакомой грамматики дорамионского диалекта. Но и то, что осознал, привело в неописуемый восторг. А записки молодого мага поразили. Послушник с ужасом, гадливостью и изумлением читал о Свободных Землях. Познавал нравы и обычаи, сравнивал с рассказами порт-долского настоятеля. И понимал, что Бьярни прав лишь наполовину. Свободные Земли — оплот греха, тьмы и разврата, тварных утех. Но между тем в словах Эскера чудились страдания и душевная боль. Уже это свидетельствовало, что край имеет право на существование.
Послушник изучал записки с гложущим ощущением сказки в душе. Удивительная страна казалась фантазией, бредом больного воображения. Как люди могут сами выбирать себе правителей? Как женщины владеют собственной судьбой?… И остальное… Обучение грамоте с малых лет, университеты, развитые торговля и ремесленничество, свобода веры и выбора. Ни жестоких синьоров, ни рабства. Но более ошеломило Птица положение чародеев в обществе. Парень привык, что маги стоят над королями и императорами. У «свободных» же волшебники приравнивались к ремесленникам. И лишь малая часть занималась войной. Остальные трудились на благо страны. Созидали, а не разрушали. И что самое поразительное — работали совместно! А ведь и орденские чародеи с большой неохотой объединяли усилия. Как же, подсмотрит, гад, заклинание, придумает защиту и контрудар…
Книги полностью поглотили внимание. Но тут издалека долетел отчаянный крик. Парень встрепенулся, вскочил на ноги и повертел головой. Вокруг светлели поляна, сочная трава и стена величественных деревьев с пышными кронами. Между стволами клубились спокойные сумерки, над цветами порхали бабочки. Уши ловили щебет птиц, потрескивание ветвей… Показалось?…
— Помогите же! Кто-нибудь!..
Голос явно женский, немного хрипловатый. В интонации чудились отчаяние и страх, невыносимые страдания. Доносился крик откуда-то слева, из чащи. Птиц дрогнул, на миг засомневался — не в обычном лесу, в одном из теневых миров. Но повторный вопль ударил, словно хлыст. Парень колебаний отбросил книги и вломился в кусты.
Минута — и земля пошла под уклон. Полог ветвей разошелся в стороны, между стволов сверкнула вода. Запахло тиной, послышалось мерное журчание. Ирн буквально катился на маленькую поляну, резко остановился. И сразу же увидел бездыханную девушку у широкого мелкого ручья. Миниатюрная и хрупкая, но пухленькая. Кожа неестественно бледная, лицо скрывали светлые спутанные волосы. А дом на траве — капли крови…
Послушник рухнул на колени. Сосредоточился, начал вспоминать заклятие. Неизвестная с тихим стоном перевернулась. Ресницы дрогнули, Ирн утонул в изумительных зеленых глазах. Огромные, сияющие, как изумруды, теплые лучистые. Да и сама девушка оказалась невероятно красивой. Молоденькая, лет пятнадцати от роду. Но тело вполне сформированное, сочное и мягкое. Черты лица приятные: тон нос, дуги бровей, влажные пухлые губы. На плече и у горла глубокие царапины, но крови потеряла немного.