Серый туман
Шрифт:
– Так ты… знал?
– Разумеется. Ты не зря не доверял Робину. Но я решил, что, в конце концов, рано или поздно нужно отпускать детей на волю. И не только мир целиком, но и отдельных людей. Ты решил - и я позволил тебе добиться своего.
– Я не добивался ликвидации Хранителей.
– Верю. Но тут уже решение за мной. И не скажу, что оно оказалось легким. Видишь ли, мне приходится полностью ликвидировать организацию уже в третий раз. В третий - и в последний.
– Ого… Но зачем вообще тебе мы? Разве не мог ты сам…
– Мог. Но судьбу людей должны определять люди, а не какие-то там божественные сущности. Тем более, что не такой уж я и божественный. Скорее, наоборот.
– А если судьба
– Значит, я создал плохих людей, - Джао опять тепло улыбается.
– Но не пугайся - вашему миру это пока не грозит. Если я не ошибся в том парне, которого сегодня… нет, уже вчера сделал Нарпредом, он сумеет переломить ситуацию. Во всяком случае, расчеты дают ему семидесятипроцентную вероятность.
– То есть один шанс из трех за то, что наступит коллапс?
Джао избегает его взгляда.
– Да. Один шанс из трех, - кивает он.
– Но другого выхода я не вижу. Я не могу вечно сидеть над вами нянькой, а создаваемые мной организации неминуемо вырождаются. Нет, выход только один…
– С этим можно и поспорить, - усмехается Тилос.
– Но, боюсь, у тебя появится желание усыпить и меня. А у меня остался еще один вопрос. Все-таки зачем ты дал нам кукол? Ведь ты уже давно планировал ликвидировать организацию.
– Человеческое тело не приспособлено ни к долгой жизни, ни к долговременному сну. А одномоментно перенести психоматрицу на другой, небиологический, носитель без серьезных потерь невозможно. Я готовился дать вам другие тела. Куклы лишь помогали адаптировать новый носитель к индивидуальным особенностям каждой личности, сформировать как можно более точный отпечаток.
– Ах, вот как. Ну что же, спасибо и за это. А теперь, как я понимаю, пора баиньки?
Парень выжидающе поднимает бровь. Мгновение спустя его тело сковывает судорога, и он застывает неподвижно. Джао поворачивается и смотрит на него. В его взгляде - печаль.
– Возможно, когда-нибудь ты поймешь меня, мальчик. Когда-нибудь…
"Робин!"
"На связи."
"Приступай к переносу матриц. И запускай свертку."
"Выполняю."
28
Олег, морщась от боли, с трудом вылез из машины. Три неразговорчивых амбалистых охранника, которых к нему приставили еще в больнице взамен старых, уже стояли вокруг, прикрывая своими телами от окружающих и обшаривая окрестности профессионально-рассеянными взглядами. Павел подошел к нему и тревожно заглянул в глаза.
– Все в порядке, Олежка? Голова не кружится?
– в его взгляде читалась такая неподдельная тревога, что раздражение Олега немного отступило.
– Все нормально, - сквозь зубы буркнул он.
– Уж до третьего-то этажа дойду как-нибудь!
– Опираясь на трость, он решительно зашагал к подъезду.
Швейцар у подъезда распахнул дверь, согнув спину в раболепном полупоклоне. Один из амбалов, каким-то незаметным финтом обогнав Олега, первым нырнул в дверь и на мгновение остановился, настороженно оглядывая холл. Удостоверившись, что непосредственной опасности нет, он выразил свое удовлетворение еле заметным кивком, обращенным к напарникам, и отступил в сторону, открывая Олегу путь. Олег, иронически качнув головой, шагнул в образовавшийся проход. Бирон проскользнул за ним, не вынимая руки из кармана с пистолетом и озираясь по сторонам. Впрочем, в здании Председательства можно было расслабиться. Зеркальные снаружи, но прозрачные изнутри стекла, обзорные телекамеры и многочисленный штат охраны делал его достаточно безопасным местом для нового Председателя. Правда, никто не застрахован от ножа в спину, в каком-то озлоблении подумал Олег. Например, от одного из этих ребятишек у меня за спиной. Елки зеленые, неужели теперь все время придется по сторонам озираться? Бедный Треморов, если он все время так жил, то я ему не завидую. Интересно, а завидую ли я сейчас себе? Он криво улыбнулся. Каждый шаг по лестнице отдавался тягучей болью в простреленной руке, и Олег злился все сильнее. Ладно, недолго осталось. Через полчаса меня либо на руках носить будут, либо… на руках же и вынесут. Или санитаров с носилками вызовут, чтобы рук не пачкать. Ох, дружок, неужели ты их надеешься сломать? Ну-ну. Мечтать не вредно… И почему я не снял свою кандидатуру?
Роскошный предбанник совещательного зала заливал яркий, но в то же время приятный свет асбестовых ламп. Олег остановился и повернулся к своим телохранителям.
– Оставайтесь здесь, - негромко приказал он.
– Будете нужны - позову.
Старший из охранников сделал было протестующее движение, но наткнулся на тяжелый олегов взгляд и, пожав плечами, отошел к стене и сел на диван, взяв со столика какой-то журнал. Остальные двое последовали примеру старшего. Олег подошел к двери зала, взялся за ручку и вдруг остановился.
– Пашка, - сказал он, не оглядываясь, и Бегемот вдруг ощутил, как у него по коже побежали легкие мурашки.
– Пашка, слушай меня внимательно, - он сделал короткую паузу, как бы собираясь с мыслями.
– Имей в виду, что сегодня мы запросто можем не выйти из этого здания. Они сделают все, чтобы не отдавать мне власть, хотя убить, я надеюсь, не посмеют. Накачают меня химией, превратят в растение - это вполне, а вот тебя они просто шлепнут. Подумай, если хочешь уйти - я не обижусь. Хранителей больше нет, и помочь мне некому. Не думаю, что сейчас от тебя есть толк, так что не губи себя. Если уйдешь, они даже мстить не будут - не того полета ты птица. Ну?
– Обижаете, господин Народный Председатель, - не раздумывая пожал плечами Павел.
– Слушай, Олежка, ты хочешь, чтобы я дошел почти до финиша, а самого интересного не увидел? От любопытства же сдохну…
– Ты, похоже, и так от него сдохнешь, - вдруг слабо улыбнулся Олег.
– Но все равно - спасибо. Ладно, пошли. Кстати, с сегодняшнего утра ты - официальный первый помощник Народного Председателя по общим вопросам. Приказ я уже подписал, только печати канцелярии не хватает. Сам понимаешь, почему. И все-таки… не очень там высовывайся. На, держи!
– он сунул Павлу в руку измятую в кармане бумагу.
– Кстати, - Олег слегка поколебался.
– Вот, возьми и это.
– Он сунул Павлу в руку затасканную пластинку.
– Приказ всем официальным органам содействовать, и вообще. Помнишь, Шварцман в свое время постарался, когда к Хранителям меня приставлял? Пусть у тебя останется. Мне точно уже не понадобится ни при каком раскладе.
Олег отвернулся, решительно рванул на себя дверь и, покривившись от боли, шагнул в зал. Несколько растерянный Павел молча проскользнул вслед за ним, на ходу засовывая бумажки в карман пиджака.
В отличие от ярко освещенной передней зал терялся в полумраке. Горела только одна люстра из трех, и по углам метались таинственные тени, если кто-то из присутствующих шевелился. Впрочем, в этот раз Малый Совет в полном сборе сидел прямо под люстрой, за большим овальным столом. Председательское место оставалось свободным. Олег направился к нему, пытаясь разглядеть Шварцмана, но того не замечалось. Зато имелась другая фигура, которую он знал куда лучше, чем хотелось бы. У дальнего конца стола маячило красноносое лицо Дровосекова. У Олега нехорошо засосало под ложечкой, но тут он обнаружил грузную фигуру начальника канцелярии, сидящего в кресле у стены, за пределами освещенного пространства. Ладно, хоть один мой болельщик тут присутствует, и то ладно. Да уж, тот еще болельщик…