Серый. Трилогия

Капитонов Николай

Наконец по прошествии двух недель до Шевальда дошел этап каторжан и нас забрали из камеры надзиратели. Бургасу даже позволили попрощаться с сокамерниками. Видимо и впрямь не слабый авторитет среди местных. Нас шестерых провели по коридору в небольшую комнату, где кузнец сковал всех одной цепью за правую ногу. Вроде, когда меня водили перед этим на допрос, наручники открывались ключом. Опытные товарищи пояснили, что замок вскрыть не сложно, а расковаться в дороге практически нереально. На руки тоже надели наручники, но уже с замком. Так скованных по рукам и ногам нас повели на выход. Мои глаза на удивление быстро адаптировались к яркому свету. У остальных собратьев по несчастью с этим обстояло сложнее, но проморгались и минут через десять тронулись.

Охраняли нас четверо конных и шестеро пеших стражей, вооруженных копьями и арбалетами. Причем арбалеты у всех заряжены с наложенными болтами. Вдобавок у каждого на поясе болтался меч. Погода на улице стояла как у нас в сентябре. Вопреки моим ожиданиям на улице не оказалось других заключенных. Так, гремя цепями, нашу шестерку повели по городу в восточном

направлении. Стараясь не сбиться с шага, чтобы не упасть, насколько мог, разглядывал городок. Не удивительно, что я не смог ночью заметить изменений, да еще и подвыпивший ведь был. Застройка не выше трех этажей. Домики вполне себе Баварские. Сейчас при свете дня, поскольку шли мы не по центру, можно было заметить состояние улиц. Не было какого-нибудь специального покрытия, типа мостовой или камня. Под ногами обычная грунтовка. Видимо булыжники располагались на центральной площади и прилегающих к ней главных улицах. Вдоль улиц попадались телеги, запряженные лошадьми и просто оседланные лошади. Грязи как в описаниях про средневековые города нигде не попадалось. Запах тоже был вполне нормальный. Видимо в городе работала канализация, но расспросить товарищей возможности не было. Нас вывели за пределы города и по накатанной дороге погнали вперед. Дорога проходила по открытой местности, здесь стражники смогли немного расслабиться. Нас вели вперед километра два до ближайшего постоялого двора, где расположился весь этап. Как потом подтвердилось, это была распространенная практика. Этап не заводили в города, а по возможности шли в обход и пополняли за городом. Нас привели к группе скованных каторжан, которые просто сидели на земле. При нашем появлении их заставили подняться. Появился один из охранников с походной кузницей, предусмотрительно раскочегаренной, и нас приковали к общей цепи. Городские конвоиры перекинулись парой слов с конвоем этапа, подписали бумаги и повернули назад в город. В цепочке оказалось вместе с нами человек шестьдесят. После коротких сборов всю колонну погнали по дороге на восток. Нас именно погнали как скот. Если кто спотыкался, то его тут же стегали кнутом и не один раз. Охранники, судя по виду, были профессиональными военными. У всех были надеты металлические кольчуги с капюшоном и шлемы. На вооружении стандартный набор - меч, копье, арбалет, щит, у некоторых были топорики. Но если городские стражи были на них похожи, то все равно у этих чувствовалась профессиональная выучка. Все охранники, а было их человек тридцать, ехали верхом. Шестеро двигались впереди колонны, проверяя дорогу, четверо позади, остальные по бокам колонны. В хвосте также тащились три телеги обоза. Лесные участки конвоиры проезжали с повышенной бдительностью, на открытых некоторые позволяли себе расслабиться. Двигаться такой толпой, скованной одной цепью, быстро никак не получиться. Периодически щелкающие кнуты конвоиров расслабиться не давали, но все равно за час продвигались не больше чем на пару километров. Так прошли полдня, пока не объявили привал. Я понадеялся, что нас будут кормить, но не тут-то было, перекусили по-быстрому только охранники. Нам же каждому поднесли напиться по ковшу воды. Кружку заключенные передавали друг другу, а охранник периодически наполнял ее водой. Также всю шеренгу отодвинули на пару шагов от дороги для туалета. Все заняло минут двадцать и нас погнали дальше без остановок, пока не стало темнеть. Конвоиры, хорошо знали маршрут, поскольку остановились мы на удобной поляне недалеко от реки. Всю шеренгу остановили на краю на туалет, затем посадили буквой п возле кострища по центру поляны.

Дальше пошла рутина по обустройству лагеря, перед нами разожгли костер для освещения, что бы охранникам нас было хорошо видно. Неподалеку развели костер для охраны, там и ужин готовили. Сварили, что-то типа суп-пюре с мясом, только все мясо охрана вытащила себе, а нам выдали по миске того, что осталось. После ужина всех снова отвели в туалет, затем вернули назад и пожелали спокойной ночи. Посты выставили по всему периметру и приглядывали в обе стороны. После дня пешей прогулки все засыпали быстро. Ночь прошла спокойно. Кто-то ходил в туалет рядом с собой, кто-то терпел до утра. Как бы то ни было, утром каждому выдали по куску хлеба, подождали минут, пять пока съедим, дали напиться и погнали вперед.

За исключением мелких нюансов ничего не менялось изо дня в день. Одинаковый распорядок, движение на восток, подбираем новых каторжан в колонну и вперед. Никаких нападений или беспорядков. Все на нашем пути уступают дорогу, пешие и конные, все смиренно ждут у обочины, пропуская колонну. Крупные города обходили стороной, поджидая каторжан на окраине. Небольшие поселки пересекали без остановок. Местное население на нашу колонну смотрело как-то равнодушно. Никто не проявлял агрессии или ненависти, даже детишки не пытались кинуть камень или кричать вслед. Особой приветливости тоже не замечал, все-таки рецидивисты, а не невинные овечки. Народ сторонился и с укоризной смотрел вслед, жаль конечно вас душегубов, так за дело наказаны.

Примерно через месяц пути, дорога пошла на подъем. По ощущениям пересекали холмистую гряду. По сторонам виднелось множество холмов. На горы не дотягивали, это были именно холмы. Зрение обманчиво, но мне казалось, что перепады достигали ста метров. Немного более недели пересекали холмы, затем дорога покатилась вниз. По этапу прошел слушок, что скоро Река. Нас к тому времени в цепи было девяносто два человека. Те, кого подбирали последними, неплохо знали здешние места. Вокруг дороги местность была равнинная с островками небольших, невысоких зарослей, то ли кустарника, то ли низких деревьев. Чем ближе мы приближались к Реке, тем меньше становилась плотность населения. Местные объясняли это пагубным влиянием окружающей

среды на людей. Человек с приближением к реке хуже себя чувствовал, появлялось желание убраться отсюда подальше. Некоторым удавалось здесь жить, без последствий для здоровья, но таких было мало. Наконец в один из дней мы увидели, предупреждающий дорожный знак. У обочины располагался камень весь обложенный разными черепами и костями. И рядом располагались пирамидки из костей и черепов. Местные каторжане тут же пояснили, что до Реки день пути пешему, для нас значит два. Все даже немного приободрились, все-таки перемены в жизни, ежедневное шагание с цепью на ноге у всех уже в печенках сидело. У меня, например, было нестерпимое желание помыться. Запах пота, немытого тела и насекомые, которыми со мной поделились товарищи, доставляли не самые приятные ощущения. Надеюсь, по прибытию банный день нам обеспечат.

Глава четвертая

Каторжник

Долгожданный день настал - мы, наконец-то прибыли. С вершины холма пока мы спускались можно было хорошо рассмотреть всю обстановку. Река впечатления не произвела совсем. Метров сто шириной течение не бурное, видали и покруче речки. Наш лагерь располагался в излучине реки. Река огибала полуостров километра два шириной и километра два вглубь. С той стороны, откуда мы приближались, располагался узкий перешеек, метров триста перегороженный высоким забором. В двух ста метрах за ним располагался еще один забор в два ряда с вышками, между заборами казармы и хозяйственные постройки. Перед первым забором, со стороны материка, тоже постройки, видимо для охраны. За вторым забором весь полуостров зарос зеленью, видимо там проклятый журик и произрастает.

Нас подвели к воротам в двойном заборе. Забор в два ряда выглядел, как на обычной зоне, только по верху не было колючей проволоки. Пространство метров двадцать между заборами сплошь было усеяно какими-то металлическими приспособлениями типа ежей и колючек. Становилось понятно, что так просто это пространство не пересечь. С интервалом метров в сто вдоль заборов располагались вышки. На вышках стояли часовые с арбалетами и внимательно следили за обстановкой. У внутреннего забора бегали собаки, для них специально предусмотрели тропинку. При нашем приближении первые ворота открыли. Всех нас загнали в промежуток между первым и вторым забором. Тесновато, но выбирать не приходилось. Первые ворота закрыли, лишь затем открыли вторые, пропуская нас во внутренний двор. Всех скованными погнали влево к кузне. Я надеялся, что нас раскуют и определят на постоянное место, но не тут-то было. Параллельно процедуре расковки на предплечье правой руки нам ставили клеймо. По виду напоминало решетку для игры в крестики-нолики. Девять квадратиков, общий размер клейма - пять на пять сантиметров. Либо еще не стерлись воспоминания от общения с Вулом, либо я достаточно окреп, насколько это возможно в данных условиях, но перенес процедуру я спокойно. Наверное, у меня понизился болевой порог, но боль от прикосновения раскаленного железа к моей руке, пришла с запозданием и не настолько сильная, как я ожидал. Процесс расковки занял часа три. Затем всех собрали справа от ворот и выстроили в шеренгу. Вдоль шеренги с жезлом в руках прошел представитель надзирающих и прикоснулся к каждому. Когда он дотронулся до меня жезлом, тот засветился слабым светом. Монах спросил мое имя и фамилию, что-то записал в бумаги и прошел дальше. Из всех заключенных жезл засветился еще только у одного мужика, но он от меня находился далеко в строю, и я толком его не разглядел. С какой стати, на каторге надзирающий проверяет всех божественным жезлом, осталось для меня загадкой. Чует моя пятая точка неспроста все это, но никто про надзирающих на каторге, раньше не упоминал.

Нас погнали в баню, предусмотрительно растопленную за это время. В предбаннике всех обрили наголо. Как же мало надо человеку для счастья, просто помыться теплой водой с мылом. После двух с лишним месяцев без помывки, мне, человеку, принимавшему душ ежедневно, ничто не доставляло еще в этом мире большего наслаждения. Не считая конечно прекрасной ночи с Эллой, но это из другой категории. Любым приятным мгновениям свойственно заканчиваться. Поступила команда всем одеваться и строиться. Но я как мог, растягивал блаженство, поливая себя из ковша. Поэтому из бани вышел одним из последних. Как оказалось, зря.

Среди моей одежды не оказалось ботинок и куртки. Быстро надев все остальное, направился на поиски. Искомое нашлось на мужичке моей комплекции с явно криминальной рожей. По внешнему виду он здесь находился, как минимум за убийство, скорее всего не за одно. Мою одежду прибрал урка со стажем. Видимо еще на этапе припас и сейчас экспроприировал. Зная по домашним историям, что отступать никак нельзя решил действовать быстро. Мужик смотрел на меня с ухмылкой, оценивая, как противника. Я подошел к нему, и не вступая в разговоры, врезал кулаком по роже. Если он планировал уклониться, то у него это не получилось. Как в кино, оторвавшись немного от земли, улетел назад, ударившись головой о пол. Я подошел к нему и начал пинать ногой по ребрам. Тот даже не пытался встать, только прикрывался руками. Вокруг нас мгновенно освободилось пространство. Ко мне сзади подскочили Бургас с Цыфаном и стали оттаскивать от противника. Не знаю, откуда во мне столько ярости, но оттащили они меня с трудом.

– Все, я в норме, отпустите, - меня отпускают, и я направляюсь за своей одеждой.

Противник даже не думает сопротивляться, стаскиваю с него свои шмотки. И тут за спиной слышу:

– Не слишком ли тут кто-то борзый, на людей ни за что нападать?

Поворачиваюсь к говорившему, судя по всему один из корешей побитого урки. Мужик постарше, поавторитетнее предыдущего, но это главное отличие, в остальном по виду такая же мразь.

– Да разве ж кто нападает, тут фраер какой-то одежду мою по ошибке одел, а я обратно попросил вернуть.