Сесиль умерла
Шрифт:
Из церкви доносились звуки органа, сзади, с шоссе, — шум проносившихся машин. Кюре торопливо совершал обычный обряд, и вскоре церковные двери снова широко распахнулись.
— И не введи нас во искушение…
Распорядитель в треуголке ходил взад и вперед вдоль процессии, словно овчарка, бегающая вокруг своего стада.
— Избави нас от лукаваго…
— Аминь…
Они стали входить в церковь, хотя предыдущая процессия не успела еще выйти оттуда. Только один гроб — Жюльетты Буанэ — был установлен на возвышении. Гроб Сесили поставили сзади прямо
— Избави нас, Господи…
Поскрипывали подошвы и ножки стульев, сквозь широко открытые двери врывались волны свежего воздуха, сверкала залитая солнцем улица. Сидевший в первом ряду Жерар то и дело оборачивался. Не Мегрэ ли он искал? Господа, пришедшие с Шарлем Дандюраном, держались с достоинством, каждый положил на поднос по сто франков. Берта в вишневой шляпке неотступно следила за братом, словно опасаясь какой-нибудь выходки с его стороны.
— Отче наш…
Какой-то бесцеремонный фотограф дал вспышку магния, и все невольно вздрогнули. Мегрэ в своем толстом пальто с бархатным воротником стоял, прислонившись плечом к колонне, губы его шевелились, словно повторяя слова молитвы. Может быть, он молился за бедную Сесиль, которая так долго ждала его на набережной Орфевр?
Последние три дня никто не решался к нему подступиться. Он проходил по коридору Дворца правосудия, массивный, с грозным выражением лица, жуя мундштук трубки и пережевывая свои мрачные мысли.
— Что, не ладится? — спросил его накануне вечером шеф.
Мегрэ поднял на него глаза, и этот взгляд, тяжелый и мрачный, стоил любого ответа.
— Не расстраивайтесь, старина… Нужно только найти концы…
Витражи с фигурами евангелистов вдруг засияли на солнце, и Мегрэ беспричинно уставился на изображение святого Луки с темной квадратной бородой.
— И не введи нас во искушение…
Уж не ждала ли на улице еще одна похоронная процессия, что кюре отправлял службу с такой поспешностью? Непривычная к похоронам лошадь поминутно издавала громкое ржание, отдававшееся жизнерадостным эхом под сводами церкви…
Зачем две недели назад понадобилось Сесили заказать тайком от тетки второй ключ? И она ли передала этот ключ брату? А если так…
Он снова видел Сесиль в зале ожидания, способную неподвижно сидеть часами с сумкой на коленях, не меняя положения.
Мегрэ вспомнил свои предположения. Или она последовала за кем-нибудь, кого она знала, кому доверяла, или же ее уверили, что ведут к нему…
Может быть, это был брат?
Комиссар испытывал неловкость, избегал взгляда Жерара, не сводившего с него глаз. Берта тщетно пыталась успокоить брата, касаясь его руки.
— Сюда, господа… Поспешите, пожалуйста!..
На кладбище в этот день царила та же суматоха. Процессия торопливо прошла мимо семейных склепов и каменных надгробий и достигла новых участков, где над четырехугольными холмиками возвышались скромные деревянные кресты. Дальше похоронные дроги не могли проехать, оба гроба пришлось нести на носилках, пробираясь друг за другом по узким
Монфис на ходу поймал Мегрэ:
— Когда я смогу вас увидеть, господин комиссар?
— Где вы остановились?
— В гостинице «Центральная» на бульваре Монпарнас…
— Постараюсь заглянуть к вам до вечера…
— Может быть, мне лучше зайти к вам в кабинет?
— Я не знаю, когда буду там…
И Мегрэ подошел к Берте, которую толпа на миг оттеснила от ее брата.
— Не оставляйте его одного… Он слишком возбужден… Постарайтесь увести его к себе, а я потом зайду навещу его…
Она опустила ресницы в знак согласия. Весь ее облик не вязался с происшедшей трагедией — она была невысокого роста, пухленькая и миловидная.
— Послушайте, господин комиссар…
Мегрэ обернулся к одному из господ, сопровождавших Дандюрана.
— Нельзя ли потолковать с вами минутку-другую? У кладбищенских ворот есть тихое бистро…
К могиле подошел диакон, за ним торопливо поспевал мальчик-певчий, путаясь в черной рясе, из-под которой выглядывали грубые, подбитые гвоздями башмаки. Диакон наклонился над ямой, пошевелил губами, перевернул несколько страниц в требнике и бросил первую горсть земли. Жерар и кузен Монфис одновременно нагнулись.
Из-за спин стоявших впереди людей Мегрэ не смог разглядеть, кому из них удалось бросить землю первому.
Затем все начали торопливо расходиться. Нуши подошла к комиссару и нагло уставилась на него, словно собиралась просить автограф, как у киноактера.
Когда Мегрэ вошел в бистро у мастерской надгробных памятников, ожидавшие его за столиком господа разом встали.
— Уж вы извините нас за беспокойство… Что вы будете пить? Гарсон!.. То же самое для господина комиссара…
Шарль Дандюран тоже был здесь, гладко выбритый и землисто-серый, как могильные плиты.
— Присядьте, господин комиссар. Мы могли бы прийти к вам на прием, но, быть может, так лучше…
Перед Мегрэ была вся компания крупных притонодержателей, каждый вечер собиравшихся в кафе Альбера, и держались они так же спокойно, как за зеленым сукном стола во время заседаний правления.
— Ваше здоровье!.. Пожалуй, не стоит бродить вокруг да около, перейдем к сути дела. Комиссар Кассье знает нас и может засвидетельствовать, что мы законов не преступаем.
Их роскошная машина стояла у дверей бистро, и мальчишки с восхищением разглядывали ее хромированные части, сверкавшие на солнце.
— Сами понимаете, речь пойдет о бедняге Жюльетте… Вы ведь знаете, под предлогом охраны нравственности закон не защищает интересов тех, кто вкладывает средства в наши заведения. Так что нам приходится самим выпутываться… Старая Жюльетта имела долю по крайней мере в добром десятке заведений, не считая Безье и того, что на улице Антен: они принадлежали ей одной… Месье Шарль подтвердит вам, что вчера мы совещались, как нам дальше быть…
Остальные молчали, важно кивая головами. Месье Шарль сидел, положив на стол бледные волосатые руки.