Сестра
Шрифт:
Почему так?
Она уже задавалась вопросом, зачем ей это надо. И ответ нашелся достаточно быстро.
Здесь у нее площадка для старта и реактивного взлета, в ее распоряжении громадные ресурсы, она может многое, если не споткнется. Где-то в другом месте она очутится за плинтусом и в роли таракана. Отсюда вывод. Алёшка должен стать царем, о котором будут говорить с восхищением все русские. А она… а она станет при нем кардиналом Ришелье. Хотя пример и не совсем верен, в конце концов, Ришелье правил вместо Людовика, а она
И команду надо набирать уже сейчас.
— Идем, Ванечка…
А следующие два часа прошли в игре. А как еще заставить ребенка сделать то, что тебе надо?
Да только играя. Роль протопопа разыгрывали то Софья — уморительно важная в мантии из одеяла, то Ваня, то сам Алексей — и все чаще находились удачные фразы. Под конец все трое досмеялись до колик, но стратегия была разработана — и компания разошлась. Иван и Алексей к себе, мыться и переодеваться, Софья к тетке Татьяне, извиняться за свое отсутствие. А то как же?
Хочешь мира?
Прогнись в малом и отыграй свое в большом.
Татьяна, узнав о том, что Софья по дороге встретила Алексея и Ванечку, простила племянницу. Только погладила ее по темным волосам.
— Тяжко тебе будет, маленькая…
— как тебе, да, тетя?
Татьяна только вздохнула. Она уже давно не сердилась на малявку. Это в тереме, когда некуда толкнуться, все события раздуваются до размеров слона. А когда у тебя куча дел, когда жизнь горит вокруг яркими красками — да разве тут вспомнишь такую мелочь, как детский скандал?
Да и не злопамятна она была, взгальная, склочная, но не злопамятная…
— и мне тоже…
— Ты плидесь на узин?
— приду, приду…
Софья улетучилась с довольной улыбкой.
Сейчас, до ужина, им надо переодеться, а еще… она будет раньше всех у Лешкиных покоев и внутри них. Ей надо отсечь Симеона, который, зараза, трется там так, словно ему медом намазано.
Попала она вовремя. Симеон столкнулся с ней в коридоре — и Софья тут же повисла у него на шее с радостным воплем. А то как же!
Хочешь помешать человеку — сделай это эффективно. Это в американских боевичках проходят штучки вроде мадагаскарских тараканов в супе и хлопушек в трусах, в обычной жизни это глупости. Надо действовать аккуратно и с умом, а для того — быть как можно ближе к человеку. Софья тут же вцепилась в доброго дядю и потребовала сказку. И вообще — на ручки. А в идеале — и не отлепляться от него весь вечер. Может быть, в душе Симеон и ругался злыми словами, а может, и нет. Царевна ведь, к тому же, брат ее любит. Растить прозападников из одного ребенка — или из двух разница невелика, дети-то рядом. Тем более ребенок сам идет в сети… ну — ну.
Так что девочку перекрестили, благословили и даже взяли на ручки. И принялись рассказывать об очередной святой, о которой Софья слушала вполуха. Раздражали ее эти дамы и господа. Нет, некоторые-то святые, безусловно, полезные и правильные, но! Они — жили и при жизни делали много хорошего и полезного. А вот если человек при жизни просто был благочестив,
Софья, конечно, жалела об отсутствии жвачки — закатать товарищу в волосы, чтобы его наголо побрили, но слишком уж мелкая диверсия получается. Хотя… где-то она читала, как мудреца обрили и стало ясно, что он — плут и сволочь, просто под бородой и чалмой прятался. Гримировался.
К Алексею попасть не удалось. Товарищ Полоцкий собирался было, вместе с Софьей, но если ребенок требует, верещит и цепляется за тебя, к тому же, он царской крови — пришлось плюнуть и смириться. И ужин, как ни странно, прошел спокойно.
Протопоп пока помалкивал, пытаясь определить, кто его окружает, жена и дети его тоже молчали, Симеон пытался что-то сказать, но Софья засыпала его вопросами быстрее, чем он успевал открыть рот для ответов. Алексей же на Симеона внимания не обращал. Не повезло товарищу. Если бы он появился в тереме, когда Алексей был там заперт, как в клетке, конечно, ему было бы легко. А тут — поди, приручи мальчишку, который то туда, то сюда, да еще и дома его постоянно отвлекают.
Вот и сейчас Алексей свободно болтал то с царевной Анной, то с другом Ванюшей, вставляла свои пять копеек и царевна Татьяна — всем было хорошо. Основной спектакль начался вечером. Алексей отложил салфетку (да, Софья предложила ими пользоваться и царевна Анна ее поддержала) и кивнул протопопу.
— Батюшка, вы не уделите мне немного вашего внимания?
Симеон, было, дернулся, но Софья тут же вцепилась в него с какой-то ахинеей, а Аввакум, не обратив на него внимания, тоже вытер рот — и кивнул Алексею. Мол, все для вас, царевич. Ведите…
И они отправились в кабинет.
Софья дала бы остричь свой крысиный хвостик (зародыш будущей косы) под корень, лишь бы послушать, как все пройдет. Или вообще помочь, как с боярином. Но приходилось сидеть и ждать. Ладно, Лёшка ребенок умный, умный, умный, я сказала!
В кабинете Алексей опустился в кресло, сделал протопопу приглашающий жест.
— я рад вас видеть. Надеюсь, ваша дорога была не слишком тяжелой?
— Не след роптать на Бога за свой крест, — произнес мужчина значительно. Алексей кивнул. И перекрестился — двумя пальцами.
Аввакум воззрился на это, как баран на новые ворота. Но сказать ничего не успел. Тут было возможно несколько реакций, и чем угадывать все — проще было направить разговор в нужное русло.
— крест нам посылается по мерке нашей, и наш удел не просто поднять его, но и понять.
Вот тут протопоп провис. Понимать кресты ему ранее не предлагали. А Алексей, творчески развивая домашнюю заготовку, выдержал паузу — и продолжил.
— Вот, например, тяжкий крест — мученичество принять за веру свою, почетный, великий, — Аввакум едва не принялся кивать при каждом слове, — но ежели при том другие будут ввергнуты в геенну огненную, потому что ты их оставил, не ты ли будешь за них в ответе?