Сестры Горские
Шрифт:
Однако своих чувств она не хотела никому показывать и, стараясь не смотреть на профессора, начала спокойно и быстро рассказывать все, что касалось ее машины.
Профессор с любопытством разглядывал Раю и прятал под усами улыбку. Он не ошибся: это была его соседка, та самая независимая девочка. Значит, Валя говорил правду о том, что она работала над машиной. Ну что ж, тем лучше, они еще встретятся!
—
— Как же не согласна! — прохрипела Рая, у которой сорвался голос от неожиданного счастья. — Я-то согласна, но завод не согласится — ему надо делать тракторы.
— Мы поручим не тракторному, а другому. Ты можешь об этом не беспокоиться — это я возьму на себя. Так отвечай, ты с этим согласна? — повторил секретарь.
— Я бы больше ни о чем не мечтала! — засияла Рая, забыв обо всех огорчениях последних дней. — Моя машина будет работать; в поле! Да мне это и во сне не снилось… Значит, я, девочка, даже не инженер, действительно смогу подарить ее стране? — проговорила она, опьянев от радости.
— Ты не спеши, до этого еще далеко, — прервал ее профессор. — Вот что я предложу, — обратился он к секретарю областного партийного комитета: — давайте эту девочку вместе с ее машиной к нам в Институт сельскохозяйственного машиностроения! Я это дело целиком беру на себя.
Рая ожидала всего, чего угодно, но не такого ловкого подвоха. Это была явная западня. Профессор, конечно, хочет провалить изобретательницу и погубить ее машину. У себя в институте он сможет сделать все, что захочет с машиной и с самой Раей Горской. Вот где он сведет с ней счеты и за поросенка и за избитого внука, за все… Нет, этого нельзя было допускать ни в коем случае!
— Зачем это нужно? — спросила она с деланным равнодушием. — По-моему, институт здесь ни при чем. Надо только увеличить мою машину в восемь раз, и она будет работать. Вот и все. Что же здесь делать институту?
— Ишь ты какая! — засмеялся профессор. — Люблю скромность. Просто так увеличить, и все?
— Нет, нет, Рая Горская! — остановил Александр Иванович девочку, которая снова хотела возражать профессору. — Машину надо сделать как следует: рассчитать, проверить, приготовить хорошие чертежи… Профессор Кранцев очень хорошо придумал. Пусть уж институт тебе поможет на этот раз… Так этому и быть! — решительно сказал секретарь и хлопнул ладонью по столу.
— Да ведь все это мне совершенно не нужно. Только напрасная потеря времени… — из последних сил старалась отстоять свою машину Рая.
— Потом увидишь, нужно или не нужно, — снова усмехаясь, сказал профессор. — Будет иметь со мной дело, так убедится, — обернулся он к Александру Ивановичу.
— Значит, договорились, — кивнул головой секретарь и пожал Рае руку на прощанье. — А с тобой мы будем дружить, — сказал он ей. — Если тебе что-либо понадобится, обращайся ко мне. Мы с тобой заключаем договор о дружбе и помощи. Хорошо?
— Хорошо, Александр Иванович! — охотно согласилась Рая.
Попрощавшись с Раей, директор, не вмешивавшийся до сих пор в разговор, обратился к профессору:
— Да, это вам не Коперник, профессор! Смотрите, какое отношение к вашему институту. Можно подумать, что она слышала наш предыдущий разговор.
— Пусть бы и слышала, — снова рассердился профессор, почувствовавший насмешку в тоне директора, — она, наверное, сразу бы поняла то, что я сказал, даже не дожидаясь, пока достигнет вашего возраста, — отомстил он директору, снова позволившему себе нападки на его институт.
4. Несостоявшееся объяснение
Валя вернулся домой раньше деда, который с выставки поехал еще куда-то. В ожидании профессора бабушка с внуком решили заняться немного музыкой — сели за рояль и заиграли в четыре руки.
Профессор застал их за исполнением одной из сонат Моцарта. Кранцев приехал в дурном настроении, что было сразу видно по его лицу. Его разозлил директор, который хотел, чтобы профессор работал только у него на заводе, и потому пользовался всяким случаем, чтобы проехаться на счет института. Недоволен был Кранцев и самим собой за не слишком удачный пример с Коперником, к которому прицепился директор. А кроме того, действительно досадно было, что никто из конструкторов большого специального института не додумался ни до одной такой простой вещи, как эта машина. Настроение у Кранцева было испорчено, и теперь его раздражало все.
— Что за похоронная музыка? — набросился он на жену и внука.
Анна Павловна сразу увидела, в каком настроении профессор, и не стала ему противоречить. Она взяла другую, более веселую вещь Моцарта и начала ее играть вместе с Валей. Однако сегодня ничто уже не могло удовлетворить профессора, и сам Моцарт казался ему не лучше воробьиного чириканья.
— А это прямо цирк какой-то. Ну куда это годится? — снова придрался он к музыкантам и упрекнул жену в отсутствии вкуса.
— Ну разве я виновата, что Моцарт писал такую плохую музыку? — заметила на этот раз Анна Павловна.
— Я не о музыке говорю, а об исполнении, — отпарировал несколько озадаченный профессор, чувствуя, что и дома ему сегодня везет не больше, чем на выставке.
Чтобы замять этот разговор, он включил радио. Однако и радио было сегодня против профессора. Репродуктор заговорил как раз о том, о чем Кранцеву меньше всего хотелось вспоминать.
— …Продолжаем передачу областных известий, сказал звонкий голос диктора. — На выставке юных техников, открывшейся сегодня во Дворце пионеров, общее внимание привлекла машина для боронования четырнадцатилетней школьницы Раи Горской. Машина передается для экспертизы и дальнейшей разработки в Институт сельскохозяйственного машиностроения, котор…
Тут громкоговоритель внезапно замоли так как профессор, снова услышав о машине и об институте, со злобой выключил радио. Валя засопел, едва сдерживая смех: «Так ему и надо, этому деду, — пусть не издевается над другими!»
Валя и жена профессора играли совсем не так плохо, как это казалось сегодня Кранцеву. Их игра прямо очаровала Шуру и Лену Горских, слушавших музыку, сидя у себя на окне.
Домашние дела были окончены. Девочки уложили Женю спать и отдыхали от всех своих забот.