Сестры Ингерд
Шрифт:
Последний день перед балом мы провели, примеряя одежду и приводя себя в порядок. Для желающих была нагрета вода, но кроме нас с Ангелой мыться никто больше не захотел. Барышни без конца спорили из-за зеркал и спрашивали друг друга, какое украшения больше подойдет к бальному платью.
В общем-то, по меркам нашего мира все мы были достаточно бедны, и украшения у всех девочек были совсем простенькие. А может быть, просто ювелирное дело здесь еще не так хорошо развилось. Пожалуй, у нас с сестрой были самые роскошные украшения. У меня красивый золотой кулон, у нее серьги от этого кулона. Думаю, это украшения покойной матери
К нам в комнату даже принесли несколько тяжелых стульев из трапезной, чтобы мы могли аккуратно развесить на них одежду. Поэтому ходить по комнате было страшно неудобно: приходилось огибать стулья.
Девочки пробовали делать друг другу различные прически, без конца дергая двух горничных, которых приставила к нам та самая Ланси, старшая служанка графини. Я с удивлением увидела, что в этом мире уже существует плойка. Конечно, у нее не было такой удобной пружинной ручки, как у нас, да и греть ее приходилось на печке. Разумеется, температурный режим никак не регулировался, и в комнате отчетливо пахло палеными волосам. Вечером девочки не могли угомониться. А утром нас подняли совсем затемно.
Завтрак был необычайно плотным. А вместо поездки во дворец графиня лично вывела нас прогуляться по городу. Со двора мы вышли в сопровождении охраны. Нашу группу замыкали трое крупных вооруженных мужчин.
Гуляли достаточно долго, так что все успели устать, проклиная про себя железную выдержку графини, но не осмеливаясь ныть. После прогулки нам предложили не слишком плотный обед: вместо тяжелой похлебки – бульон с яйцом, а после этого позволили улечься спать. Это было настолько необычно, что мы не сразу поняли, и Ангела даже переспросила у Ланси:
– - Спать?! Но сейчас же только начало дня!
– - Спать, барышни, спать, – строго ответила горничная. – Сейчас вы выспитесь, потом у вас будет несколько часов на то, чтобы одеться и сделать прическу. А это, поверьте мне, очень утомительно. Потом вы поедете на бал и вернетесь совсем уж поздно. Так что немедленно укладывайтесь. Таков приказ графини.
Выбора у нас не было. Но графиня знала, что делала. Разрумянившиеся от вольного воздуха девушки начали проваливаться в сон буквально через пару минут, как только легли. Меня тоже сморило достаточно быстро, а когда проснулась, то попала в настоящую вакханалию подготовки.
В комнату принесли ширму и отгородили ею угол. За ширмой встала пожилая горничная, имеющая при себе кучу мягких полотенец и котелок с горячей водой. Каждая из нас по очереди заходила туда, держа в руках чистую сорочку, раздевалась догола, и старуха ловко обтирала ее горячей влажной тряпкой. Затем надевалась чистая сорочка, и (будущая/потенциальная) невеста шла укладывать волосы.
Кроме тех горничных, что были с нами в предыдущий день, графиня выделила еще двух. Поэтому с прическами закончили достаточно быстро. Прямо в халатах нас усадили за стол, в этот раз уставленный разнообразными сытными блюдами. Огромная тарелка с ростбифом, две небольших круглых головки сыра, вареные яйца и вместо травяного взвара – очень густой, похожий на кисель напиток со сливками.
– - Кушайте хорошо, барышни. Столько, сколько сможете, - строго проговорила Линси. – До завтрашнего утра у вас росинки маковой во рту не будет. Да и стоять на балу придется очень долго. Не хватало еще, чтобы вы там от бессилия в обморок упали и графиню опозорили! Так что кушайте, милые барышни, кушайте.
Потом мы, уже полностью одетые и готовые, около часа деревянными болванчиками сидели на стульях и кроватях. Двигаться нам не разрешали.
– - Не дай Бог, прическу порушите или платье помнете. Госпожа графиня велела ждать, – Линси было неумолима.
Надевать тяжелые зимние сапоги нам запретили, так же, как и капюшоны на головы. Прямо от выхода на снег была постелена широкая тканевая дорожка. По ней мы дошли до распахнутых дверей кареты и с удивлением обнаружили там теплый пол. В этот раз под ногами у нас была не солома, а слой разогретых на печке кирпичей, прикрытых сверху пестрым вязаным ковриком.
На подъездной аллее дворца мягким желтым светом горели фонари. Роскошная ковровая дорожка красного цвета вела от ступенек кареты к широкой лестнице и дальше к распахнутому парадному входу. На краю каждой ступеньки, слева или справа, стоял в темно-зеленом суконном мундире солдат, застывший, как мраморная статуя.
В огромном холле, где бесчисленная прислуга помогала гостям раздеться, к графине подошли две старухи-монашки и зоркими взглядами просканировали нашу группу. Графиня шла первой, за ней госпожа Кларимонда, потом мы, а монашки замыкали строй. Имен они не назвали, обращаться к ним следовало просто -- сестра. Сёстры
В бальном зале, в висящих под высоким потолком огромных люстрах, горели сотни свечей, ярко освещая середину помещения. Было тепло, даже жарко. Сильно пахло расплавленным воском, потом и приторно-сладкими женскими духами. Где-то там, в конце огромного зала, возвышалось золоченое кресло, в котором сидел и ждал нас сам король.
Глава 20
На бал мы прибыли не первыми, но и не последними. Прямо сейчас королю представляли группу молодых девушек под предводительством высокой толстой женщины в траурном черном атласе. Мне было немножко страшновато. А вот Ангела, кажется, просто расцветала оттого, что на нашу жалкую кучку с интересом глазели десятки или даже сотни людей: мужчин, прячущихся сейчас в тени на неосвещённой части зала.
Дождавшись громогласного крика мажордома, графиня Роттерхан величественно кивнула нам, слегка сместилась в сторону и двинулась рядом с нашим строем. Она остановилась перед его величеством, а мы синхронно, как учил нас господин Брунх, поклонились и застыли, опустив глаза в пол.
Первой графиня представила госпожу Кларимонду Люге. Наша сопровождающая сделала шаг вперед и отвесила еще один поклон. Следом шли Гертруда фон Штоль и Ансельма Шварцберг. Потом графиня выкрикнула нас. Мы с Ангелой поклонились еще раз и, распрямившись, я встретилась глазами со скучающим взглядом короля.
Пожилой, старше пятидесяти, несколько огрузневший мужчина. Лицо не слишком здоровое: под глазами довольно заметные мешки. Кудрявые седые волосы двумя залысинами отступали от морщинистого лба. В густой бороде было еще больше седины, которая почти сливалась по тону с массивным серебряным ожерельем, лежащим на меховом воротнике. Темная одежда поблескивала роскошной золотой вышивкой. Королю было скучно, и он не собирался этого скрывать. Нас отвели по правую руку короля, туда, где толпились под охраной своих сопровождающих и монахинь другие группы девиц. Еще минут пятнадцать мы смотрели на то, как представляют королю невест, приехавших после нас.