Сестры из Сен-Круа
Шрифт:
— Сестры, — сказала мать-настоятельница, — партия раненых прибыла в Сен-Круа. Они вот-вот будут здесь. Пожалуйста, доедайте как можно скорее. Все вы будете нужны. Прошу вас, как только будете готовы, отправляйтесь по своим обычным местам.
Сара кратко перевела Молли ее слова, а кругом уже поднялись шум и суета: монахини, торопливо покончив с едой, стали выбираться из-за столов. Очевидно, все, кроме двух англичанок, знали, куда идти. Сара схватила за руку сестру Мари-Поль, когда та уже собиралась встать из-за стола.
— Куда нам идти? — спросила она по-французски. — Чем мы с Молли можем помочь?
— Спросите сестру Сен-Бруно, — ответила
Как раз в этот миг рядом и возникла сестра Сен-Бруно.
— Самое полезное, что вы можете сделать сегодня, — записывать имя и полк каждого поступающего к нам раненого. Мы должны вести подробный учет наших пациентов — правда, одних-имен для этого недостаточно, но начнем пока с этого. — Она говорила по-английски, чтобы Молли было понятно. — Идемте со мной, я дам вам тетради.
Она провела их через гулкий вестибюль в боковую комнатушку, где выдала им блокноты и карандаши, а затем стала инструктировать.
— Расчертите страницы на столбцы, — велела она. — Имя, номер, полк. — Она серьезно посмотрела на девушек. — Некоторые из этих людей будут в тяжелом состоянии, — сказала она, — и вам придется записывать со слов их товарищей, если те смогут сообщить вам какие-то сведения. — Она подвела девушек к большой парадной двери, открытой настежь, и сказала: — Ждите здесь, во дворе и, пока санитарные фургоны будут разгружаться, записывайте все. Возницы должны знать имена тех, кто не в состоянии ответить сам, но так бывает не всегда. Сестра Магдалина будет осматривать раненых и распределять по палатам, а вы записывайте, кто в какой палате.
Сестре Магдалине сестра Сен-Бруно представила их перед ужином.
— Она старшая среди сестер милосердия, — сказала им сестра Сен-Бруно, — и руководит всей работой госпиталя. Разумеется, она подчиняется матери-настоятельнице, но в палатах ее слово — закон, как и слово любой другой из старших сестер.
Сестра Магдалина поприветствовала девушек, сообщила, что впереди их ждет много изнурительной работы, и вновь передала их на попечение сестры Сен-Бруно.
Теперь сестра Сен-Бруно убежала куда-то на другой конец здания, а Сара с Молли остались стоять у двери и смотреть вниз, на деревню. Для Молли чепец был делом привычным, зато Сара, пока ждала у двери прибытия раненых, без конца возилась с ним, пытаясь как-то поудобнее пристроить на голове.
— До чего же мешает этот чепец, — пробормотала она, и Молли ответила с улыбкой:
— Привыкнете!
Тьма уже расползалась по холодному осеннему небу, но в сумерках они все же заметили, что по холму вверх неуклюже катит какая-то повозка с подвешенным впереди фонарем, запряженная гигантским тяжеловозом. Повозка подпрыгивала и вихляла на колесах с железными ободьями, что еще усиливало страдания лежавших внутри раненых. Еще несколько таких же повозок показались следом, их колеса скрежетали и грохотали по каменистой дороге, ведущей к воротам монастыря.
Кто-то зажег наружный свет, и несколько фонарей, висевших на крюках вдоль внешней стены, тоже горели, но в их неверном мерцании невозможно было разглядеть ничего дальше падающих от них кругов света. Когда первая повозка подкатила к двери, Сара подошла было к вознице, чтобы поговорить с ним, но тот соскочил со своего сиденья и обошел повозку сзади. Сара застыла в ужасе, когда распахнулась дверь и стало видно, в каком состоянии находятся люди внутри. Еще двое мужчин соскочили с переднего сиденья повозки, подбежали к задней двери и начали поднимать носилки со стонущими солдатами. Когда Сара подошла к ним, в ноздри ей ударил ужасный запах, почти осязаемым облаком плывший от санитарного фургона. Она инстинктивно отшатнулась, и ей пришлось напрячь всю силу воли, чтобы сдержаться: еще немного, и она зажала бы нос и отвернулась, задыхаясь от кашля, не в силах скрыть отвращение. Но это был ее первый день, и она чувствовала на себе взгляды монахинь, ждущих, не проявит ли она каких-то признаков слабости, — хотя в действительности всем было не до нее. Каждая была занята своим делом, и им некогда было интересоваться, хватит ли у англичанок духа для такой работы. Крепко сжимая в руке блокнот и карандаш, Сара подошла к только что показавшимся из фургона носилкам.
— Мне нужно знать его имя, — настойчиво сказала Сара одному из сопровождающих солдат, — и полк.
Тот только головой покачал. По его воспаленным глазам видно было, что он и сам предельно измучен.
— Не знаю, мисс, — устало проговорил он. — Где-то у нас был список, но я не помню, кто из них кто.
Он вернулся к своей работе и вместе с товарищем вытащил из фургона первого раненого с наскоро перевязанной головой. Тот лежал на спине под испачканным запекшейся кровью одеялом. От раненого шел кислый запах — позже Сара узнала, что так пахнет смесь мочи, фекалий, крови и гниющего мяса, — но сейчас это была просто невыносимая вонь, и ей вновь пришлось подавить желание отвернуться и рвотные позывы. Руки раненого вцепились в одеяло, и, казалось, все его тело била крупная дрожь. Когда солдаты ухватили носилки покрепче, собираясь нести их к приготовленным палатам, Сара тронула раненого за судорожно сжатую руку.
— Скажите мне свое имя, — мягко проговорила она. — Скажите, кто вы.
— Ходжсон. Чарли Ходжсон, — пробормотал тот в ответ, и его пальцы вновь вцепились в пропитанное кровью одеяло. — Чарли Ходжсон. Чарли Ходжсон…
Он так и продолжал бормотать свое имя, когда его уносили.
— В третью палату, — скомандовал резкий голос. Лишь раз взглянув на Чарли Ходжсона в свете фонаря, висевшего у нее над головой, сестра Магдалина направила носилки с ним в палату для самых тяжелых пациентов, среди которых, как ожидалось, мало кому суждено было выжить.
Носилки выгружали из фургонов, Молли с Сарой, как могли, записывали имена и другие сведения, всякий раз добавляя к ним номер палаты, который сестра Магдалина называли солдатам с носилками. Но на этом дело не кончилось. Следом за санитарными фургонами на холм потянулась из деревни бесконечная, как казалось, колонна людей. Кто-то с трудом ковылял на самодельных костылях, кто-то опирался на палки или на плечи легко раненых товарищей.
Сара оторопело глядела на них, а они один за другим устало входили в ворота и терпеливо ждали, когда ими займутся.
— Откуда они? — прошептала Сара по-французски сестре Мари-Поль, которая тоже помогала составлять списки.
Послушница пожала плечами.
— Из Альбера, — ответила она. — Их на поезде привозят в Альбер.
Она поспешила на помощь другой сестре, увидев, что раненый, стоявший перед той, рухнул на землю.
— Из Альбера? — недоверчиво повторила Сара, вспомнив, сколько они добирались сюда утром на повозке. — Эти люди шли от самого Альбера пешком?
— Да, — раздался резкий голос у нее за спиной. — И, поверьте, они будут рады, если вы перестанете таращить на них глаза и начнете записывать их имена, чтобы они могли наконец получить помощь.