Сестры-соперницы

Де Шобха

Микки благодарно улыбнулась ему в ответ. Он помахал ей на прощанье рукой, и машина поехала дальше. Впереди уже виднелись огни аэропорта.

«Шанай — убийца? — размышляла Микки. — Нет, такого просто не может быть».

Глава двенадцатая

Прилетев в Бангалор поздно ночью, Микки даже не удивилась, что ее никто не встречает. Хорошо еще, что агент из бюро путешествий в Бомбее обо всем позаботился и у выхода из аэропорта ее ждала машина.

— В «Виндзор Манор», — сказала она водителю, устало опускаясь на заднее сиденье

и пытаясь собраться с мыслями.

Ами посоветовала ей надеть на похороны сари цвета топленого молока, собрать волосы в простой конский хвост и нанести на губы чуточку блеска. Микки решила, что так и поступит. Плакать она не могла и с ужасом ждала момента, когда увидит тело мужа.

Едва заселившись в свой номер-люкс в гостинице, она тут же бросилась к телефону. И первым делом позвонила Шанаю узнать, как там Алиша.

— Уф, — выдохнула она с облегчением, услышав, что результаты компьютерной томографии не выявили серьезных повреждений и доктор Куриен не видит поводов для опасений за жизнь пациентки.

— Алиша уже пришла в себя и все время спрашивает о тебе, — добавил Шанай.

— А ты не говорил ей о Бинни? — спросила Микки.

— Нет. Доктор сказал, что ей сейчас вредно волноваться, и отсоветовал мне рассказывать новости. Мы только сообщили, что тебе пришлось срочно уехать по делам в Бангалор и что Бинни попал в аварию.

Микки помолчала. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом. Но увы, придется пройти это испытание в одиночку: к Ами приехала гостить какая-то родня, а у Лючио мама сломала бедро и попала в больницу. Микки попросила Шаная обнять за нее Алишу и обещала перезвонить утром, перед тем как отправиться на похороны.

«Нет, он все-таки слишком деликатен для убийцы», — подумала она о Шанае, в очередной раз вспоминая мрачные предупреждения Раманбхаи.

Перед сном Микки решила принять ванну и заказала большую чашку горячего шоколада. Надо было выспаться. Телефон зазвонил, когда она мыла голову. В трубке звучал смутно знакомый мужской голос, который она не смогла распознать. Собеседник говорил на языке гуджарати и так тихо, что Микки едва разбирала его слова.

— Слушайте меня внимательно. Вашего мужа убили. Это был не просто несчастный случай, а заранее спланированная авария, виновник которой скрылся. Просто поверьте мне. Убийство ваших родителей и мужа — одних рук дело. Авиакатастрофа, в которой погиб ваш отец, тоже не была случайностью. Вас они тоже собираются убить. И вашу сводную сестру. Будьте внимательны и осторожны… внимательны и осторожны.

У Микки похолодели руки.

— Кто вы? — начала было она, но на том конце уже повесили трубку.

Микки стала вспоминать, где она могла слышать этот голос. А она его точно слышала, причем неоднократно. Выговор очень характерный — шепелявое «с» ни с чем не спутаешь. Кто же это мог быть? Шанай? Но он сейчас в Бомбее. Впрочем, самому Шанаю звонить вовсе не обязательно. Для этого достаточно нанять любого бандита. Но если за всеми этими убийствами стоит Шанай, то зачем ему ее предупреждать? Слова Раманбхаи не шли у нее из головы. Шанай, ее двоюродный брат Шанай. Смог бы он так поступить? Даже из любви к ней? И неужели он и вправду рассчитывал, что после всего этого она согласится выйти за него замуж? Бред какой-то. Нет, это уже слишком. С другой стороны, кому, кроме Шаная, выгодно, чтобы она овдовела?

***

Похороны мужа снова напомнили Микки похороны ее родителей. Опять все вокруг белое. На нее нахлынули воспоминания о таких недавних и в то же время таких далеких событиях. Она намеренно пришла в сари цвета топленого молока, понимая, что это вызовет повод для сплетен. Но Микки была выше этого. Она стояла, не сводя глаз с четырех украшенных цветами гробов, которые стояли рядком на изумрудно-зеленой лужайке возле особняка Бинни. Хорошо еще, что никто не бросился к ней и не попытался спровоцировать скандал, когда она вышла из машины и медленно двинулась по направлению к толпе незнакомых людей, стоявших в полном молчании. На Микки были огромные темные очки, закрывавшие пол-лица. Она знала, что в них выглядит глупо, но ей надо было спрятать свои сухие глаза.

К ней подошла пожилая дама и взяла ее за руку.

— Я мама Урми, — сказала она, запинаясь, и, не в силах больше сдерживаться, стала безутешно бить себя в грудь: — За что? За что Бог так меня покарал?

Что я сделала, чтобы заслужить такую страшную участь?

Другие женщины подхватили плач, а Микки застыла в замешательстве. С другой стороны лужайки на нее с любопытством поглядывали мужчины. Ей полагалось плакать а может, даже упасть в обморок, но она продолжала стоять как истукан. Жрецы начали ритуальные песнопения.

Церемония длилась больше часа, и Микки представилась прекрасная возможность разглядеть дом, лужайку и собравшихся здесь людей. Она решила, что это в основном служащие компаний Бинни. Друзей у него было немного. Зато со стороны Урмиллы пришло очень много родственников — они громко плакали и обмахивали веерами пожилую даму: сраженная горем, она лежала на диване и тихонько стенала.

Микки с нетерпением ждала, когда можно будет уехать. У нее был забронирован билет на вечерний рейс. Она посмотрела на самый большой гроб и почему-то представила, что Бинни лежит внутри с глумливой ухмылкой на губах, потешаясь над гротескностью жизни и насмехаясь над ней, Микки. А потом она унеслась воспоминаниями в те времена, когда была счастлива, и выражение ее лица непроизвольно смягчилось. Она вдруг поняла, что, несмотря на всю ту боль, которую причинил ей Бинни, в душе у нее не осталось обиды. «Может, это и есть настоящая любовь?» — подумала она, и на лице у нее появилась едва уловимая улыбка. И еще она поняла, что рада за Урми и ее детей. Они наконец-то навсегда воссоединились с Бинни. При жизни это было невозможно.

Микки закрыла глаза и почувствовала, что куда-то проваливается, убаюканная дурманящим запахом благовоний и звуками крошечных жреческих кимвалов… Ей привиделся Бинни, который в своем лучшем костюме плавно и величественно уплывал в небо, будто воздушный шар. Он приветствовал толпу гостей, собравшихся на его похоронах, весело махал им рукой и улыбался. И еще Микки видела его семью — его настоящую семью — Урми и ее детей, которые радостно летели рядом с Бинни и тоже махали всем руками и осыпали всех розовыми лепестками.