Сестры Тишины. Глупышка

Чиркова Вера Андреевна

– Хорошо, продолжай, – одобрительно кивнула ей наставница.

– Там за дверью что-то происходит, – вместо продолжения сообщила вдруг тихоня.

Змей мгновенно вскочил с места и ринулся к дверям, но открывать не торопился, замер, прислушиваясь.

– Кого-то не пускают, – раздался совсем рядом тихий голос, и Дагорд яростно покосился на невозмутимую вуаль, вот куда она каждый раз лезет вперегонки с мужчинами?!

– Сам проверю, иди на место. – Граф решительно развернул девушку и подтолкнул к столу, чувствуя, как мигом согрелись ладони

от этого прикосновения. А в следующую секунду уже распахнул дверь: – Что тут происходит?

– Мы ему объясняли, что у герцога важный разговор, – пояснил гвардеец, но Змей и сам уже узнал полукровку, рассеянно разглядывающего воинов, держащих его за руки, – но он упрямый.

– Если там Алн, то его можно пустить, – подала со своего места голос Тмирна.

– Это еще кто такой? – насторожился герцог.

– Это я, – безмятежно сообщил полуэльф, входя в комнату, – добрый день, хранящая Тишину.

– Здравствуй, Алнервиэль, – приветливо улыбалась ему настоятельница, – чай пить с нами будешь? Как раз не горячий. А то я уйду скоро и не поговорю с тобой.

– Буду, – не стал спорить Алн, бросил у стены мешок и сел рядом с Эстой, заставив сердце графа неприятно дернуться. – А у тебя снова ноги болят?

– Немного, – отмахнулась монахиня, но он нагнулся, взял ее лодыжки в руки и поднял к себе на колени.

Несколько секунд сидел молча, полузакрыв глаза, и все, притихнув, наблюдали за ним.

– Не пей больше зелья, – серьезно сказал Алн, возвращая ноги монахини на место, и тряхнул ладонями в сторону.

Змею показалось, что что-то светлое блеснуло у него на руках, но промелькнуло оно так мимолетно, что утверждать что-то всерьез он бы не решился. А Тмирна уже наливала полукровке чай, подвигала фрукты, пирожные и сладости.

– Вы о чем-то плохом говорили, – аккуратно и красиво съев одно пирожное, поднял полуэльф прозрачно-зеленые глаза на монахиню, и она внезапно вздохнула с откровенной тревогой.

– Выясняли, почему король женился на Леонидии.

– Тмирна! – угрожающе прикрикнул герцог. – Ты обещала никому не говорить.

– Так он же не человек, – изумленно подняла брови женщина, – и в наши дела не вмешивается! И никогда ничего не говорит.

– Не говорю, – серьезно подтвердил Алн и взял еще пирожное, – бесполезно. Никто не слушает. Я ему в ту ночь сказал… жалко стало, что погубит истинный дар, он тоже не послушал.

– Что?! – Герцог стремительно прошагал к дивану, шлепнулся напротив полукровки и вперил в него проницательный взгляд. – Когда?

– Когда обрывались синие цветы, – загадочно обронил полуэльф и спокойно откусил пирожное.

– Так это все-таки ты был, – подозрительно рассматривая странного гостя, процедил Олтерн. – Ну, а куда пропал?

– Ушел, – небрежно пожал плечами тот, посмотрел на герцога и туманно объяснил, – тут боль была… я не мог терпеть.

Змей еще раздумывал, правильно ли он понял, что Алн чувствует не только телесную боль, но и душевную, а монахиня, скорбно вздохнув, начала объяснять:

– Я

себе голову сломала, откуда через год после этой странной свадьбы у нас в королевстве взялись заговорщики. Причем совершенно неправильные. Ведь голода и войны не было, урожай в тот год отменный, бедноте не до бунтов. А в знатных семьях такого смутьяна, чтобы мечтал о королевском троне, тоже не наблюдалось. И Пэгирт, кузен короля, объявивший себя повелителем, тоже никогда ни глупым, ни самонадеянным не считался. Да и сподвижники его все были из бедных, но законопослушных семейств, и никто прежде не замечен в бунтах или дерзости.

– Зачем ты это рассказываешь, разве кто-то не знает?! – почти с ненавистью процедил Олтерн, почувствовав, что она почти вплотную подобралась к его последним тайнам.

– Да ведь понятно зачем, – сердито бросила вдруг обычно невозмутимая тихоня. – Если вы с королем не поняли, то я теперь отчетливо вижу, кто стоял за Пэгиртом и откуда у сыновей бедных родов было столько денег на наемников и оружие! И почему вы свою жену из поместья не выпускаете, тоже ясно! Но вот одного никак понять не могу! Почему вы так сурово наказали всех, кто случайно или под давлением оказался замешан в том перевороте?! Ведь отправить в темницу нужно было первым делом вашу жену, Олтерн!

– Она и сидит! – не выдержав, рявкнул герцог и с хрустом сломал руками точеную спинку стула. – В башне! Под охраной самых проверенных гвардейцев!

Он пробежался по комнате, выискивая взглядом, что бы еще сломать, и, развернувшись, остолбенел, увидев рядом с собой Тмирну, державшую в руках чашечку.

– Что это?!

– Зелье. Нужно пить, пока не выйдет вся гадость, что накопилась в теле. – Настоятельница смотрела так участливо, что герцог молча выхватил у нее из рук чашечку и проглотил уже знакомую горьковатую жидкость.

– Спасибо, – пробурчал неприветливо, помолчал, потом обреченно и устало сказал: – А отправить ее в темницу я не мог. Должен был бы тогда отстраниться от дел, а кому их разгребать? Лоурден был еще очень мал, а Георгиус после той ночи забросил все дела и ничем не интересуется. Целыми днями сидит и смотрит в окно, спасибо, хоть указы подписывает. А насчет причастных к перевороту… не хочу оправдываться, но в тот раз его как прорвало. Требовал всех повесить… семьи в монастыри, имущество в казну, а дома сровнять с землей. Еле уговорил его на более мягкое наказание, три дня рядом сидел.

Змей знал, что про короля все правда, старые друзья рассказывали. Но раньше он думал, что так повлияла на его величество трагическая гибель юной жены. Ведь все в королевстве были уверены, что новобрачная выпала из кареты и утонула, а охранники и кучер, не сумевшие ее спасти, сбежали от гнева его величества куда глаза глядят. И только теперь граф начал подозревать, что все было намного сложнее и таинственней.

– Эста, пиши указ, – подливая Алну еще чая, скомандовала Тмирна, – придется мне самой идти с Олтерном к Георгиусу.