Сестры
Шрифт:
Торопливо шла навстречу скромно одетая молодая женщина. Вдруг Спирька быстро наклонился и протянул руку к ее щиколотке. Женщина шарахнулась в сторону. А Спирька старательно поправлял шнурок на своем ботинке, как будто для этого только и наклонился. Парни загоготали.
Нашли, что скучно тут. Поговорили, подумали, решили ехать в Черкизово. Пошли к трамвайной остановке. Народу ждало много. Парни очень громко разговаривали, острили. Молоденькая девушка, нагнувшись, озабоченно что-то искала глазами на мостовой. Неугомонный
– Вы что, гражданочка, невинность потеряли свою? Не старайтесь, все равно уж не найдете. Юрка дернул его за рукав.
– Да будет тебе!
Подходил переполненный трамвай. Парни побежали навстречу, первые вскочили на ходу. Вагон пошел дальше, никого больше не приняв. Они висели на подножке. Юрка сказал наивным голоском, как маленький мальчик:
– Товарищи, продвиньтесь! Иначе мы можем не сесть! Наверху засмеялись, немножко потеснились. Парни подобрались выше. Слюшкин крикнул:
– Граждане! Потеснитесь там, в вагоне! Надуйтесь! Юрка, тем же голоском наивного мальчика, поправил:
– Не надуйтесь, а наоборот: выпустите дух! Спирька возразил:
– В общественном месте неудобно.
И прибавил еще что-то уж совсем неприличное. Женщины сделали безразличные лица и стали глядеть в сторону. Кондукторша сердито сказала:
– Вы это что, гражданин? Довольно совестно вам такие выражения говорить публично. Вы в трамвае. Сами сказали - общественное место. А между прочим выражаетесь!
Она с замечанием обратилась к Юрке, хотя сказал это не он. Юрка сверкнул улыбкой и ответил:
– Виноват!
– Вот я сейчас остановлю трамвай и позову милиционера, тогда будете знать. Хулиганы!
– Что ж вы, гражданка, ругаетесь? Ведь я вам сказал: "Виноват". Взаправду я вовсе даже не виноват, сказал, только чтоб скандалу не было. А вы ругаетесь.
– Как это вы говорите: "Не виноват"?
– Я говорю: "Виноват"!
– Нет, вы сказали, что не виноваты!
– Я не виноват, верно! А сказал, что виноват! Все хохотали, и всем стало весело, только кондукторша продолжала негодовать. Юрка вздохнул и сказал:
– Дайте-ка билетик. Надоело без билета ехать.- И прибавил утешающе: - К концу пятилетки мы вам тут в трамвае будочку устроим, вам тогда не так будет беспокойно.
Тогда и кондукторша наконец улыбнулась.
Приехали к Преображенской заставе.
Гуляли по бульвару Большой Черкизовской улицы с недавно посаженными липками. Хулиганили. Опять сшибали в темноте плечами встречных. Не всем прохожим это нравилось. Два раза немножко подрались.
Шли две девицы в юбках до середины бедер, с накрашенными губками. Шли, высокомерно подняв головы, и на лицах их было написано: "Ничего подобного!"
Спирька сказал:
– Барышни, не желаете ли с нами погулять? Советую. Анергичные мальчики!
Девицы еще высокомернее подняли
– По всей вероятности, вы нас принимаете не за оных. Мы с незнакомыми кавалерами не разговариваем.
– А вы разрешите познакомиться! Будем знакомы. Мальчики замеч-чательные! Не пожалеете!
Через пять минут шли все вместе. Каждую девицу держали с обеих сторон под руку два парня и тесно прижимались к ней.
Спирька игриво спрашивал:
– Что, Клавочка, прикрывает у вас этот галстук? Я очень антиресуюсь.
Клава напевала, глядя вперед:
Я разлюбить тебя поклянуся,
Найду другого, тотчас полюблю
Навстречу шла по бульвару обнявшаяся парочка: девушка в голубой вязаной шапочке с помпоном на макушке и плотный парень с пестрой кепкой на голове.
Юрка гаркнул на девушку:
– Тебя мать на бульвар баловаться отпустила, а ты делом занимаешься?!
И сверкнул своею улыбкою, от которой, что он ни говорил, становилось весело.
Когда они повернули назад, девица в голубой шапочке шла навстречу одна,шла медленно и поглядывала на Юрку. Юрка подскочил и заговорил
Долго все сидели на бульварной скамеечке, тесно притиснув девиц. Три девицы между четырех парней. Было темно, и со стороны плохо видно было, что делали с ними парни. Слышался придушенный смех, негодующий девичий шепот, взвизгивания.
Мимо скамейки прошел плотный парень в пестрой кепке. Медленно оглядел всех.
Было уже поздно. Встали. Прощались. Буераков нежно говорил одной из девиц:
– Так в то воскресенье, значит, придете на бульвар? Приходите, буду ждать. Прощайте. Желаю вам всего самого специального!
Опять прошел по дорожке парень в пестрой кепке, с ним еще несколько парней.
Девушка в голубой шапочке обеспокоенно сказала Юрке:
– Вы глядите, как бы наши парни вас не подстерегли на дороге. Страх не любят, когда ваши заводские гуляют с нами. Хулиганы отчаянные.
Юрка беззаботно ответил:
– А мы боимся! Мы сами хулиганы.
Простились с девицами, пошли Камер-Коллежским Валом к себе в Богородское. Клавочка жила в переулке у Камер-Коллежского Вала, Спирька провожал ее до дому. Он отстал от товарищей и шел, прижимая к себе девицу за талию. Лицо у него было жадное и страшное.
Трое остальных шли по шоссе Камер-Коллежского Вала и пели "По морям". Ветер гнал по сухой земле опавшие листья тополей, ущербный месяц глядел из черных туч с серебряными краями. Вдруг в мозгах у Юрки зазвенело, голова мотнулась в сторону, кепка слетела. Юрка в гневе обернулся. Плотный парень в пестрой кепке второй раз замахивался на него. Юрка отразил удар, но сбоку получил по шее. Черкизовцев было человек семь-восемь. Они окружили заводских ребят. Начался бой.
Но силы были очень уж неравные. Юрка закричал во весь голос: