Сёстры

Авина Лика

Я отправилась в храм, надо было заказать родителям молебен за упокой. Подошла к священнику.

– Что тебя беспокоит, дочь моя? – спросил тихо служитель.

– Батюшка, я виновна в смерти своих родителей. Как мне замолить прощение?

– Напрямую виновна или косвенно?

– Я их расстроила по телефону, когда они были в дороге. Автокатастрофа.

– Молись об упокои их души и за спасание своей.

– Я жить не хочу.

– Дочь моя, суицид – это самый большой грех! Только Господ решает, кому родиться, а кому уйти в мир иной. Да не соверши самый

тяжкий грех своими руками, ибо душа не успокоится и вернётся на грешную землю, чтобы пройти этот путь заново и принять все испытания.

– А что же мне делать?

– При нашем храме есть монастырь. Километров сорок от города. Там все решения принимает отец Лука. Я попрошу его принять тебя в обитель. Поживёшь, приведёшь в порядок мысли и душу, а потом и решишь, как жить дальше.

– Спасибо, батюшка.

– С Богом, дочь моя.

Я отправилась в кафе, где планировалось встречать знакомых на помин родителей. Спасибо большое Лериному мужу, он помог с организацией. Сама бы я не справилась. Приехав, я села во главе стола и просто сидела. Ещё был целый час до назначенного времени. Сотрудники кафе суетились, принося нарезки, раскладывая кутью и фрукты. А я молча сидела. Мысли работали только в одном направлении. Я виновата! Батюшка прав, один тяжкий грех я уже совершила, чтобы опрометчиво совершать ещё один. Поеду завтра с утра в монастырь, а там видно будет. Если меня туда не примут, то пойду в престарелый дом. Возможно, им нужен сотрудник, который согласен работать санитаркой за питание и проживание?

Стали собираться люди. С маминой работы пришло много людей, с отцовской – тоже. Все соболезновали, а у меня голова шла кругом. Лица мелькали, но я их даже не запоминала. Пришли соседи. За столом что-то говорили, вспоминали родителей. Я была благодарна всем, кто пришёл.

Уже в конце мероприятия в дверь вошла Лера с мужем. Я искренне обрадовалась её появлению. В моей жизни осталась только она. Я прекрасно понимала, что очень виновата, но просила Бога о её прощении. Если не о прощении, то хотя бы восстановлению отношений. Я согласно терпеть ежечасные попрёки, только присутствовать в жизни сестры. Встав, я пошла навстречу к сестре.

– Спасибо, что пришла, – сказала я.

Пыталась обнять её, но меня жёстко отстранили.

– Не трогай меня. Я пришла сказать тебе, чтобы ты не смела приходить на кладбище к родителям! Забудь о моём существовании. Я тебя ненавижу! – слёзы лились из её глаз.

– Лера, прости! В моей жизни никого нет, кроме тебя!

– В твоей жизни и меня нет! – сестра развернулась и пошла на выход.

Славик стоял в шоке. Я поняла, что он не ожидал такого поворота.

– Женя, прости её! Она слишком молода, чтобы быть мудрой!

– К сожалению, она во многом права.

Люди стали поворачиваться, с любопытством глядя на меня. Я, ничего никому не объясняя, села на место. Оставалась за столом и тогда, когда ушёл последний гость. Мне некуда торопиться.

Сегодня же я собрала небольшую сумку сменных вещей и, замкнув родительскую квартиру, отправилась монастырь.

– Здравствуйте. Мне нужен отец Лука, – спросила я, когда мне открыли дверь в монастырь.

– Вы от кого? Отец Лука просто так принимает по субботам на исповеди. А в будний день он занят.

– Мне некуда идти. Я хотела у вас просить приют, готова выполнять любую посильную работу.

– У нас не ночлежка.

– Подождите! Мне надо отмолить свой грех! Я жить не могу с таким камнем на шее.

– Ну не знаю. Сейчас спрошу, примет ли он Вас?

Мне стало легче, что я смогу увидеть отца. Голова закружилась, ноги подкосились. Это, наверное, последствия голода. Я не могла полноценно есть после смерти родителей.

Очнулась я уже на кровати. Правда, она была жёсткая и больше походила на лавку.

Монашка сразу мне дала выпить отвар на травках.

– Пей, голубушка. Это сил тебе придаст.

– Мне бы отца Луку увидеть? – сразу спросила я.

– Не сегодня. Завтра после утренней и поговорите. А сегодня отдыхай. Правда, у нас не принято женщине мужскую одежду носить.

– Это женские брюки. И кофточку я подлиннее надела.

– Это хорошо, что ты об этом думала, и платок на тебе хороший.

– Он траурный. Я родителей недавно похоронила.

– Божья воля на всё. Завтра наденешь вот это платье, и платок не снимай. Я тебе сыр с хлебом принесла. К сожалению, еда будет только завтра.

– Подожди. Душ тут можно принять.

– Баня по четвергам, а личная гигиена в тазу в умывальной комнате.

Монашка ушла, а я попыталась сесть на кровати, но сил не было. Я легла поудобнее и уснула. Завтра мне подскажут молитву, и я буду молить о прощении! С этими мыслями я и уснула.

Утром я была на утренней, но, поскольку ничего в этом не понимала, просто наслаждалась пением хора. Удивительно, но все пели профессионально, попадая в ноты. Разноголосье было подобрано со вкусом. Я как поющий человек разбиралась во всём этом.

– Сестра Евгения, пошлите со мной,– меня позвала вчерашняя монашка.

Я послушно пошла за ней. В отдельной комнате в кресле сидел просто огромных размеров батюшка. Я видела его читающим молитву, но не понимала, насколько он огромен.

– С какими мыслями ты пришла к нам? – сразу в лоб спросил он.

– Прошу позволить пожить у вас. Я хочу грех отмолить.

– Где планируешь работать? Где надо, там и буду.

– Что умеешь?

– Чему надо, тому и научусь.

– Видно тяжкий грех на тебе. Только помни, что на всё Божья воля. И грех ты свой совершила, чтобы к нам попасть.

– Слишком большая цена для моего пострига.

– А кто сказал, что мы тебя на постриг готовить будем? Это если ты решишься со временем, то посмотрим одобрять или нет!

– А простым людям можно тут жить?

– Если будешь выполнять наши правила, соблюдать расписание храма, принимать участие в молитвах, то позволим тебе. Исповедь каждую субботу.

– А можно мне в вашем хоре петь?

– Можно, но за это не платят.

– Мне деньги не нужны. Я буду работать за жилье и еду.