Сеть Антимира

Левицкий Андрей Юрьевич

– Стоять и не двигаться, бродяги, – пророкотал знакомый голос.

Глава 17

– Ты зачем в него выстрелил? – удивился Пригоршня. Они с Химиком и Красным Вороном повернулись спиной к вездеходу, под которым сидел мертвый Ведьмак.

– Отступник заслужил кары Господней, – рокотнул Василий Пророк, шагнув ближе.

– Так господней же, а ты человек.

– Я – орудие Господа.

– Ээ, борода… Кистень ты у нас, стало быть, господень? Или кастет? А может удавка?

– Не дерзи, молодой, – спокойно сказал Василий.

– Да мне просто интересно, это ты

сам так решил, или Бог тебе на ушко шепнул, что ты его орудие? Кто тебя им назначил? Дело темное, однако. Зато точно известно, что у тебя в руках винчестер, и ты наставил его на нас. А почему? Или мы, по-твоему, тоже проклятые отступники, как вот этот лысый?

– И откуда у вас винчестер, Василий? – добавил Химик. – Его ведь забрала дикая стая.

– Ружье мое было у того корявого, что прицепился к люльке, – пояснил Пророк. Ствол он держал твердо, и видно было, что выстрелит тут же, стоит кому-то из троицы дернуться. – Мы его одолели, в туман сбросили, ружье же я успел выхватить. И после…

– А где Тоха? – вскинулся Пригоршня. После того, как странники не появились из тумана, он как-то больше переживал за паренька, чем за бородача в джинсах и черной шинели.

– Жив я, – донеслось сбоку, и все повернули головы. Со стороны казармы к ним шли, держась за руки, курносый и Лита. Девчонка семенила рядом с ним вполне послушно и поглядывала на Тоху благостно. Пригоршня даже руками развел. Вот оно, женское сердечко! Не успела от дикой стаи с Ментором отстать, как тут же к новым мужикам прислонилась.

– Привет, молодой, – сказал он. – Я, в целом, рад, что ты выжил.

– И я, – сказал Тоха, неуверенно покосившись на Пророка. – Я тоже рад, что вы живы.

– А чего ж тогда на нас «Вихрь» наставил?

Тот был у курносого в свободной руке, и палец лежал на спусковом крючке. Нашел, стало быть, в казарме, куда тихо забрался вместе с Литой, пока они тут вытаскивали Маяк из вездехода, а Василий Пророк прятался в темноте и наблюдал.

– Давайте не будем превращать разговор в обмен беспорядочными репликами, – сказал Химик. – А то Пригоршня имеет к этому большие способности.

– Чего это я имею, ничего не имею!

– Помолчи, пожалуйста. Василий, скажите, что с вами стало на колесе и после?

Красный Ворон, тихо застонав, качнулся. Ствол пистолета-пулемета в руках Тохи дернулся к нему, но винчестера Василия Пророка остался неподвижен. Вожак странников стоял, широко расставив ноги, в пол-оборота к вездеходу, подняв ружье на высоту груди. Шинель свисала за спиной, он казался восковой фигурой.

Ворон вцепился в плечо Химика, опустив голову, постоял несколько секунд с закрытыми глазами. Сел, вытянув ноги, привалился к вездеходу рядом с мертвецом. Покосился на него и отвел взгляд.

– Ранен он, – пояснил Пригоршня.

Пророк сказал:

– Знаю. Слышал, видел.

– Давно вы наблюдаете за происходящим? – снова заговорил Химик. – Еще раз повторяю: давайте спокойно объяснимся. Василий, вы ответите на мой вопрос?

Выяснилось, что с Бо справиться оказалось нелегко. Он стукнул Тоху о борт так, что тот потерял сознание, а Василия поначалу отправил в нокаут, и уже собрался их по очереди пристрелить, но тут в дело вмешалась Лита.

Девчонка во время рассказа молчала и лишь блестела глазками, будто злая лисица, говорили Пророк и Тоха. Лита, от которой Бо не ожидал подвоха, имела при себе ножик. Которым, оказавшись у «дикого» за спиной, подрезала

ему сухожилие под коленом. В результате выстрел проделал в борту кабины дырку, вслед за чем Пророк вскочил и вмазал Бо головой в лицо, да так мощно, что тот вылетел наружу. Но прежде, чем Бо канул в свечении, окутывающем колесо, бородач выхватил у него свой винчестер.

Пока это происходило, да пока Тоха приходил в себя (у него оказалось легкое сотрясение мозга), кабина достигла нижней точки и начала подниматься. Они помнили рассказ Полуночника, и хотя Василий Пророк считал все это бесовским наваждением, а Полуночника – посланником ада, совету они вняли и поспешили выпрыгнуть из кабины.

Потом странники долго бродили в мареве, гораздо дольше, чем Пригоршня с гипером и наемником. Видели там призраков, а еще видели нечто совсем непонятное, чего никто из странников не смог описать.

Наконец, они вышли из марева над обрывом со стороны базы. Был день. Они спустились. Осмотрелись. Собрались зайти в необычное металлическое здание, но на базе возник вездеход.

Отряд Ведьмака был больше и лучше вооружен, поэтому странники спрятались в штабе, в подвале, из которого позже с большими предосторожностями выбрались. К тому времени Ведьмак уже попытался достичь пирамиды, получил отпор, потерял Роба с рядовым воргом и отступил на берег.

Странники прятались, слушали и наблюдали, пытаясь понять, что к чему и что происходит, а в отряде Ведьмака затеяли строить плот. Вскоре стемнело, и потом к берега тихо подплыла резиновая лодка…

Но перед тем, как понял Пригоршня, между двумя странниками и Литой состоялся разговор. В котором Пророк изложил этой дурехе свою доктрину адских Врат и прочей бесовской ерунды, а Лита… Лита, судя по всему, ею всецело прониклась. Скорее всего, тут сказалось девственное состояние ее мозга, в котором до сих пор жили только проповеди Ментора, более путанные и чудные, чем простая, как церковный колокол, идея Пророка. Есть ад, есть Земля, есть Врата, то есть пирамида, черная верхушка которой торчит в центре кровавого озера, и есть те, кто эти Врата собирается открыть, после чего всему конец. А еще есть два странника, воины господни, стремящиеся помешать нечисти покончить с людьми. Никаких тебе Мертвых Эпох, исковерканных душ, уставшей от мертвецов Земли и прочих стремных разглагольствований Ментора, слишком вычурных для простодушной девчонки. Химик в этом месте рассказа выразился в том смысле, что залог быстрого успеха любой религиозной доктрины среди широких народных масс – простота, ясно очерченный путь к спасению и четкий ответ на вопрос: кого бить?

В общем, Лита поверила. Чему, как решил Пригоршня, внимательно наблюдавшей за ней, способствовало то, что она влюбилась в Тоху. Это казалось неожиданным, потому что курносый паренек не был образчиком мужественности и силы. Вот в него, в Никиту Новикова, вполне можно влюбиться с первого взгляда, так Пригоршня полагал, а в Тоху… Хотя после угрюмых, малоразговорчивых, пододвинутых на всю голову парней из дикой стаи он, наверное, оказался для девчонки, лишенной внимания нормальных мужиков, глотком свежего воздуха. Курносым принцем, вытащившим ее и затхлой атмосферы Чудопарка. Лита уже не вспоминала убитую сводную сестру, Ментора с его проповедями, огромную аномалию-«бездну», она перестала быть «дикой» и превратилась в странницу. Надежную подругу и верное орудие господне.