Сеть для Миродержцев
Шрифт:
Разумеется, похвальба не входит в число семи главных добродетелей, но иногда…
Ладно, речь о другом.
Я сладостно закряхтел и вдруг почувствовал, что напарник без причины прекратил топтаться. И замер. Прямо на мне. Причем вовсе не там, где согласно канону полагается замирать, дабы тяжесть помогла расслабить нужные мышцы.
Просто так стоял, скотина!
Как во время лесоповала, отирая пот со лба.
Я извернулся и приподнялся на локте, готовясь послать ему грозный взгляд. Но не послал. Во-первых, потому, что он уселся мне на ягодицы, придавив обратно к полу. А во-вторых, взгляд
А на ступеньках стоял он.
Брахман-странник, который позапрошлым утром явился в нашу деревню.
Огрызок, не человек — щуплый обладатель девичьих запястий и щиколоток, с высокими скулами и равнодушными черными глазами навыкате, он напоминал хохлатую дживандживаку, полевую куропатку. Даже моргал редко, словно и впрямь был птичьего рода. Я мельком покосился на Гуру. Учитель стоял у алтаря, вполоборота ко входу, и вертел в узловатых пальцах веточку сандала, раздумывая, подносить ее сейчас к масляной лампадке или обождать до конца разминки? Космы-брови Гуру озабоченно сошлись на львиной переносице, будто сандал и лампадка занимали сейчас все его мысли. Это могло обмануть кого угодно, кроме меня. Наверняка он первым заметил брахмана, явившегося без приглашения в Святое Место, заметил и не стал до поры ничего предпринимать.
А мы не смели начать первыми, без приказа учителя,
Я всегда знал: искусство "Боя-в-Святом-Месте" есть сокровенная тайна, знание посвященных, достойных и избранных. Таких, как мои друзья и я, которого не зря зовут Силачом, потому что однажды я собственноручно придушил матерую крокодилиху, а потом нашел ее кладку и…
Ладно, речь о другом. Любой из нас готов был голыми руками разорвать пришельца на тридцать три части. Но, соблюдая устав, приходилось молчать и ждать. А брахман-птица тем временем прислонил к стене свой посох — странный, я таких посохов сроду не видывал! — и начал спускаться.
Шаг.
С правой ноги, совершив ритуальный поклон в сторону алтаря на противоположном конце Святого Места… как делал еженощно я сам, являясь сюда!
Другой шаг.
Третий.
По шагу на каждую ступеньку.
Он шел так, что казалось, брахману не впервой являться в Святое Место. Которое мы, надрываясь, вырыли в земле девять лет тому назад. Вырыли, углубили на полтора посоха вниз, покрыли решеткой-потолком из прутьев, настелив сверху пальмовые листья, обложили стены котлована камнем. Помню, я ворочал такие глыбы, что сам Учитель Отваги похлопал меня по плечу и сказал…
Ладно, речь о другом.
Просто занятия "Боем-в-Святом-Месте" запрещено проводить днем и на открытой площадке, мы собираемся здесь ночью, защищая тайну от посторонних взглядов.
И от дневной жары.
К этому времени брахман уже стоял на земляном полу, плотно сдвинув обе ступни. Человек не должен стоять так, человек норовит расставить ноги пошире, найти опору, но этот гость врастал в пол гималайским кедром, и для него это выглядело вполне естественным.
— Слезь с меня, дурак! — беззвучно прошипел я своему напарнику, и он наконец догадался сползти с зада того героя, которого не зря называют Силачом, то есть меня…
Вот.
Гуру поднес сандаловую веточку к лампадке, и легкий аромат наполнил помещение. Одновременно
Не зря же покровительницей нашего искусства является сама Кали-Темная, богиня насильственной смерти и отваги!
И с недавних пор — знаменитый брахман-воин Рама-с-Топором, Палач Кшатры, лучшее из земных воплощений Вишну-Опекуна! Впрочем, Учитель Отваги еле заметно улыбается, когда мы возносим хвалу Раме как аватаре Опекуна, но ведь так считают многие, а многие не могут ошибаться!
Прав тот, кто сильнее, большинство же сильнее всех.
Это вам говорю я, кому срубить финиковую пальму — как вам два пальца…
Ладно, речь о другом.
Подойдя к алтарю, брахман отвесил поклон изображениям покровителей, встал на колени перед Гуру и припал лбом к его стопе. Все происходило в молчании, и если бы я не гневался из-за самовольного явления чужака, то мог бы поверить: случается должное.
Естественность поведения гостя завораживала.
— Ну и что мне с тобой делать? — обыденно поинтересовался Гуру, глядя на человека-птицу сверху вниз. Шудра — на коленопреклоненного брахмана. И земля не разверзлась, небо не взорвалось снопом молний… чудо?!
— Убить! — Я не выдержал и вскочил на ноги, потрясая кулаками. — Убить во имя традиций! Убить во имя "Боя-в-Святом-Месте"!
— Убить! — нестройно загудели остальные, кидаясь к сложенному у алтарной стены оружию.
Сейчас я понимаю: выглядело это глупо и не слишком достойно. Шестеро крепких парней, вооруженных шестами, кастетами и мечами-плетьми "Уруми", кричат и размахивают убийственными предметами, а брахман по-прежнему стоит на коленях возле Гуру и даже не смотрит в нашу сторону. Островок спокойствия в штормовом море, старый баньян под ударами ветра. Думаю, именно поэтому никто из нас не посмел нанести удар, хотя мой удар, удар Силача, когда конец шеста с размаху…
Ладно, речь о другом.
— Убить! — в последний раз выкрикнул я и обнаружил, что кричу в полном одиночестве.
— Убить брахмана? — эхом донеслось от ступенек.
Наверху стоял Учитель Отваги. Гурукал.
Он всегда приходил после того, как Гуру, его помощник, закончит проводить разминку.
— Убить брахмана? — сухо повторил Учитель Отваги. И, занавесив глаза морщинистыми черепашьими веками, процитировал нараспев:
Брахмана-змея убив, отправился Индра на небо. Следом же вышла из трупа Дваждырожденная Смерть. Ведьма, в рогожи одетая, злобно сверкала глазами, Имя ей Брахма-Вадхья, череп — ее диадема. Владыку Богов ухватив, вцепилась в него Брахма-Вадхья, Тщетно Могучий пытался сбросить с себя ее тяжесть…